Неуловимый граф

В его голосе звучала такая страсть, что Калиста вспыхнула и уткнулась лицом ему в грудь.

- Когда нам надоест жить в Париже, - продолжал граф уже спокойнее, - мы можем поехать в Вену. Я уверен, что тебе доставит большое удовольствие увидеть липизанских жеребцов испанской школы верховой езды.

Калиста даже вскрикнула от радости.

- Как тебе только пришла в голову такая чудесная мысль?! Я мечтала об этом и хотела этого больше всего на свете! - Потом смущенно добавила:

- Но это будет так чудесно только потому.., что ты будешь со мной!

- Ты узнаешь там различные новые фокусы, которым сможешь научить Кентавра, а когда мы вернемся домой, мы займемся выведением чистопородных скаковых жеребцов и, может быть, нам удастся вывести нового Эклипса. - Граф на мгновение умолк, а затем закончил очень мягко и тихо:

- И возможно, мы вместе попытаемся создать нашего собственного, столь же замечательного, наследника.

- Я совершенно уверена, - прошептала Калиста, - что твой сын будет таким же замечательным.., таким же великолепным.., как Годольфин Араб.

- А твоя дочь, любовь моя, - откликнулся граф, - будет столь же прекрасна, как Роксана.

Она прижалась к нему, и граф почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу от его прикосновения.

- У меня есть для тебя подарок, - сказал он, поцеловав ее в волосы.

Он потянулся к стулу, на котором лежал его фрак, и вытащил из кармана тонкую книжку в бумажной обложке. Увидев ее, Калиста пришла в восторг.

- Это же та самая книга, которая была у Коко! Та, в которой я прочитала рассказ об Агбе и Шаме!

- Я нашел ее в книжной лавке, - ответил граф. - Теперь ты сможешь прочитать мне остальные истории.

- О, спасибо тебе, спасибо!

- У меня есть еще один подарок, не знаю, правда, понравится ли он тебе так же, как первый. С этими словами граф вынул из другого кармана кольцо. В центре его сиял большой, круглый бриллиант, окруженный другими, поменьше. Взяв левую руку девушки, граф бережно надел ей кольцо на палец, поверх обручального.

- Оно чудесное.., просто восхитительное! - воскликнула Калиста, но тут же добавила с тревогой:

- Но ведь оно, наверное, очень дорого стоит?

- Ты сможешь купить себе, по крайней мере, трех лошадей, если захочешь продать его, - поддразнил ее граф.

- Спасибо! Большое спасибо! Я так благодарна тебе, так безмерно благодарна! - проговорила Калиста, полуоткрыв губы для поцелуя.

Граф резко, сильно притянул ее к себе. Он стал целовать ее страстно, безудержно, и Калиста, всем существом откликаясь на его поцелуи, почувствовала, как в ней вспыхнуло ответное пламя.

Она прижималась к нему все крепче, ощущая, как все ее тело откликается на его призыв, загораясь неведомым желанием. Девушка не понимала, что с ней, она чувствовала только, что хочет быть ближе, еще ближе к нему.

Ей хотелось, чтобы он не переставал целовать ее. Хотелось, чтобы огонь его губ сжег ее дотла, так чтобы от нее не осталось ничего, не осталось ни тела, разделенного с его телом, ни души, разделенной с его душой; она хотела стать частицей его существа, слиться с ним воедино.

Внезапно, так же неожиданно, как он обнял ее, граф разжал свои объятия.

- Тебе нельзя переутомляться, - произнес он не слишком уверенно. - Я должен уйти и дать тебе как следует выспаться и отдохнуть, Калиста, так чтобы завтра, когда ты в первый раз спустишься вниз, ты чувствовала себя здоровой и полной сил.

С этими словами он поднялся. Калиста взглянула на него снизу вверх.

Губы ее горели и еще дрожали слегка от его неистовых поцелуев, чуть затуманенные глаза сияли, и в них горел какой-то странный огонь.

- Ты.., хочешь уйти.., от меня? - спросила она еле слышно.

- Я хочу, чтобы ты поспала.

- Но.., я думала... - она в нерешительности умолкла.

Граф не двигался, ожидая, что она скажет.

- Что же ты думала? - спросил он наконец.

- Что теперь.., когда мы.., муж и жена, ты останешься.., со мной, прошептала девушка. - Он не отвечал, и она тут же добавила поспешно:

- Но, конечно.., если ты только сам этого.., хочешь.

- Хочу ли я!

Крик этот будто вырвался из самой глубины его существа. Он рванулся к ней и обнял ее так крепко, что ей стало трудно дышать.

- Я люблю тебя, я тебя обожаю, я преклоняюсь перед тобой! - шептал он, точно в лихорадке, - и ты спрашиваешь меня, хочу ли я остаться! О, любовь моя, жизнь моя, счастье мое! Моя маленькая, чудесная возлюбленная! Нет таких слов, чтобы я мог рассказать тебе, как отчаянно, как мучительно, как страстно я люблю тебя, как ты нужна мне, нужна больше всего на свете!

Губы его слились с ее губами, не давая ей ни вымолвить слова, ни вздохнуть. Она обвила руками его шею, тело ее взлетело легко, как птица, неотделимое от его тела, и сердца их бились, точно одно пылающее любовью сердце.

Она принадлежала ему, принадлежала вся, безраздельно и безвозвратно. Они больше не ускользали друг от друга, перестав быть двумя разными, отдельными друг от друга людьми, став одним неделимым целым; едины были их душа и тело, мысли и чувства.