Неукротимый шторм

– Я сейчас в документах «Леты», – проинформировал меня Джимми. – Похоже на сложный ритуал, в котором скомбинированы колдовские силы и демонические печати. Еще здесь есть записи о разных демонических испытуемых, которых таким образом полностью или частично «стерли».

– Есть возможность вернуть Люциану воспоминания? – нетерпеливо допытывалась я.

На этот раз ответил мне не Джимми.

– Нет, ее нет, – сообщила Фиона. Она пришла прямиком из подземелья Бела, толкая перед собой закованную в цепи ведьму. Силин.

Оживленная атмосфера моментально переросла в нечто ощутимо враждебное. Аарон положил ладонь на свой ациам. Райан и Тоби вскочили. Колдун встал рядом с Лиззи, которая вышла за мной из кухни со своим виноградом. Райан, напротив, занял позицию недалеко от Гидеона, на случай если его командир и друг утратит над собой контроль. Однако Гидеон отреагировал не так, как все боялись. Увидев ведьму, он запнулся лишь на одно мгновение. С его лица смылась вся теплота. Но затем он со стоическим спокойствием закончил телефонный разговор. Его непоколебимое спокойствие пугало почему-то сильнее, чем любой приступ гнева, который у него мог бы случиться.

– Зачем ты ее привела? – потребовал ответа Бел. Он не выглядел особо довольным личной инициативой Фионы.

Демоница грубо пихнула Силин.

– Скажи им!

Под беспощадным внимательным взглядом Бела ведьма начала дрожать. Все остальные из нас – включая Гидеона – ее игнорировали.

– Я была одной из семи ведьм, которые участвовали в разработке ритуала «Леты».

Бел резко выдохнул. Он был в курсе ее сотрудничества с «Омегой», даже наказал ее за это, но, по всей вероятности, ведьма оказалась впутана в это куда глубже, чем он предполагал.

– Танатос посвятил тебя в подробности того, зачем ему нужен этот ритуал? – спросил он. Его вежливый тон абсолютно не соответствовал убийственному взгляду, от которого у меня пошел мороз по коже.

Силин не отважилась поднять голову.

– Он хотел пробудить королеву и стереть муки заключения из ее памяти.

Всего за секунду Бел преодолел расстояние, отделяющее его от ведьмы, и потянул ее за волосы на затылке. Это вынудило ее посмотреть в глаза своему мастеру.

– Я единственный король, который у тебя когда-либо будет! – твердо произнес Бел.

Силин панически закивала – по крайней мере, насколько это позволяла хватка Бела. Несколько напряженных вздохов спустя она вновь была свободна, а Бел начал неторопливыми шагами ходить вокруг нее. Если бы Силин не была той, кем была, мне бы стало ее жалко.

– Ритуал можно обратить вспять? – спросил он. Ведьма сглотнула, как если бы знала, что ее ответ нам не понравится.

– Стена, которая возводится между утраченными воспоминаниями и сущностью праймуса, постоянна и подпитывается его собственной силой, чтобы праймус не воспринимал ее как чужеродный объект.

Не моргнув глазом, Бел кивнул.

– Выходит, убрать ее нельзя, не убив праймуса.

Его вывод прозвучал как приговор – для судьбы его пленницы и судьбы Люциана. Значит, Тристан был прав. Люциана не спасти.

– Но есть слабое место, – воскликнула Силин с тем же отчаянием, какое испытывала я сама. – Демоны, на которых мы проводили опыты, рано или поздно понимали, что им чего-то не хватает. С этой деталью мы так и не смогли справиться.

Бел схватил ее за руку.

– Как Танатос решил эту проблему?

– Никак, – ответила Силин. – По крайней мере не в программе «Лета». Но я подслушала, что Танатос хотел выкрасть кольцо из малакона [11].

По лицу Бела до меня дошло, что он понял, к чему вела Силин. Вот только я не смогла определить, было ли это следующей плохой новостью или проблеском надежды.

– Если верить Хроникам, кольца из малакона были уничтожены Верховным Советом еще в пятом столетии, – вмешался в допрос Джимми. За свой тон всезнайки он заработал раздраженный взгляд от Бела.

– А еще Хроники говорят, что Мара мертва, правильно?

Это заставило Джимми замолчать – и задуматься, и надуться.

Бел пристально посмотрел мне в глаза.

– Два кольца из малакона – это старинные артефакты, функционирующие как фильтры. Носитель одного кольца решает, что будет слышать и как будет думать носитель второго.

У меня в голове пронеслись картинки из сна. Люциан, маковое поле, его кольцо. Вот почему он не хотел мне верить, да что уж там, даже задумываться над тем, что я ему рассказала.

– А эти кольца, случайно, не из серебра и с красно-коричневым камнем? – уточнила я.

Бел подозрительно прищурился.

«Приснился хороший сон?» – полюбопытствовал он у меня в мыслях. Я пожала плечами.

«Ну, я бы не стала называть это так».

– О’кей, так как Люциан носит одно из этих колец из малакона, – громко сказала я, – теперь мы знаем, что делать.

Гидеон, вздохнув, взглянул на меня:

– Ты собралась согласиться на встречу, взять его в плен, избавиться от кольца и потом рассказать ему правду?

– Необязательно в такой последовательности, но да.

– Такая выходка в стиле камикадзе могла прийти только в твою голову, Моррисон, – пробубнил Райан.

– Не надо жаловаться. Идею схватить Люциана придумали вы. Вы же не думали, что она сработает без приманки…