Неукротимый

 — Я не знаю, кто ты, но я собираюсь выяснить это… Твитч.

 Его бесподобное лицо искажается от ярости, а глаза вспыхивают. Он резко встает и обходит свой стол, чтобы сесть в трон, который он называет стулом. Выпуская пар, он берет документ, и бегло его просматривает:

 — Даже не собирайся раскапывать, Алекса. Ты ограничишься тем, что найдешь несколько костей.

 Я не знаю, что на это сказать, но мой желудок сжимается. Все еще читая, он добавляет:

 — Если продолжишь это, тогда ты пострадаешь

 Моя спина напрягается:

 — Это угроза?

 Он поднимает голову, и его нежные карие глаза ожесточаются:

 — Это, бл*дь, обещание.

 Мое сердце колотится в груди. Мне нужно убираться отсюда. Это была очень плохая идея.

 С трудом сглатывая, я тяжело дышу, и делая шаг назад, отступаю, все еще сохраняя немного гордости. Я уже на полпути к двери, когда он спрашивает:

 — У тебя есть планы на эти выходные?

 Остановившись, я качаю головой. Открывая ящик стола, он берет золотистый конверт, достает карточку из него, и что-то подписывает. Протягивает руку, чтобы я взяла карточку и, я сомневаюсь лишь секунду, прежде, чем любопытство побеждает. Подхожу к его столу, беру карточку, и читаю про себя:

 «Благотворительный прием. В субботу вечером. Костюмированный бал-маскарад».

 Я знаю двух людей, которым понравится такое. Чувствуя себя неловко, я тихо спрашиваю:

 — Можно я приведу с собой кое-кого?

 Губы Твитча кривятся:

 — Только не любовника

 Хмммм. Интересно. Мы подумаем об этом попозже.

 Качая головой, я говорю:

 — Нет, мои два лучших друга... — но я замолкаю, когда он наклоняется над столом, хватает мое приглашение, и дописывает что-то еще. Переворачивая карточку, он пишет что-то с другой стороны, и возвращает мне.

 Опустив голову в свои документы, он как бы выпроваживает меня:

 — До субботы, Алекса.

 Слишком ошеломленная, чтобы сказать ему даже "пока", я выхожу из его офиса, закрываю за собой дверь, и смотрю вниз на приглашение в моих руках.

 Алекса Баллентайн и гости.

 Маленькая улыбочка украшаем мои губы. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

 Входная дверь моей квартиры распахивается, и на пороге появляется Никки, осунувшаяся и изнуренная. Улыбаясь, я открываю рот, чтобы сказать ей «привет», но она перебивает меня взмахом руки:

 — Нет! Ты сказала, что расскажешь мне. Сейчас мы обе не заняты, и ты можешь рассказать мне. Что, черт возьми, произошло с тобой в эти дни? Больше ты не уйдешь от ответа!

 Почему люди всегда перебивают меня?

 Вздыхая, я встаю со своего места на диване:

 — Кофе?

 Со стоном садясь на мое только-что-покинутое место, она устало отвечает:

 — Само собой.

 Хихикая, я иду, чтобы приготовить кофе, и думаю о том, как много я должна рассказать ей.

 У Никки и меня не бывает секретов, но в этом случае, мне, возможно, надо сделать исключение. У меня внутри все сжимается в мрачном предчувствии.

 Ставя кофе на столик, я сажусь в кресло подальше от нее, и таким образом у меня появляется немного пространства, пока я буду рассказывать о том, что произошло.

 — Ну, помнишь, некоторое время назад я говорила тебе, что думаю, что кто-то наблюдает за мной?

 Внезапно в ее глазах появляется беспокойство. Она кивает, и я осторожно продолжаю:

 — Ну, оказывается...

 Пауза.

 — За мной кто-то…

 Пауза.

 — Наблюдает.

 Она открывает рот от удивления, глаза расширяются, она даже не моргает. Шок — вот подходящее слово. Определенно, она в шоке. Не уверенная, что теперь делать, я кричу:

 — Сюрприз!

 Опуская свои расширившиеся глаза, она качает головой, как будто пытается отряхнуть ее:

 — Он обидел тебя?

 Смотря, что понимать под «обидел».

 Попивая мой кофе, я внезапно чувствую потребность защитить Твитча. В конце концов, он спас меня:

 — Нет, если бы его там не было, когда на меня напали...

 — Никки вздыхает, и накрывает рот ладошкой.

 — Меня бы изнасиловали. Возможно, даже убили, — смотря Никки прямо в глаза, я честно говорю ей: — Я не знаю, что бы делала, если бы его там не было, Ник. Он спас меня.

 Она говорит:

 — О, мой Бог.

 Облокотившись на спинку кресла, я соглашаюсь:

 — Да, немного странно, — все еще в шоке, она повторяет: — О, мой Бог.

 Кивая, я говорю ей:

 — Могло быть намного хуже.

 И я знаю, этот момент, когда я сказала ей, поражает ее, потому что, подпрыгнув, она накрывает рот обеими ладошками и кричит:

 — О мой гребаный Бог.

 Она прыгает на меня, а я неловко обнимаю ее одной рукой, в то же время, держа свой кофе в другой. Сильно сжав меня, она говорит:

 — На тебя напали, и странный парень-сталкер спас тебя! И тебе причинили боль. Тебе причинили боль, Лекс! О, Боже мой. Я не могу поверить в это. Такие вещи не происходили с людьми, которых я знаю, проклятье!

 Милая, милая Никки. Гладя ее спину, я спокойно говорю:

 — Я в порядке. Как я и сказала, могло же быть и хуже?

 Кивая в мое плечо, он бормочет:

 — Тебе так повезло, что он наблюдает за тобой.

 Я знаю это.

 Отстранившись, она сердито спрашивает: