Неукрощенный

– Рори, пожалуйста. Я никогда бы не дала в руки дяди инструмент, чтобы он уничтожил тебя и твою семью. Я хотела обмануть его. Посмотри сюда. – Она кинулась к сундуку и вытащила шаль Бесси. – Видишь, это же не знамя. Это шаль. Я собиралась отправить ему это.

Рори внимательно разглядывал шаль, наконец сообразив, что перед ним и в самом деле не знамя.

– Это не важно. Ты шпионила за мной. Откуда я знаю, вдруг ты собиралась нам подменить знамя Фей вот этим?

– Все произошло случайно. Я не собиралась шпионить за тобой. Я услышала ваши голоса… – Она подняла глаза и встретила его взгляд, готовая выдержать презрение к себе. – А что касается остального, просто поверь мне. Я люблю тебя, и никогда не предам.

– Поверить? – Он словно выплюнул это слово. – Никогда! Ты должна немедленно покинуть нас. Не желаю тебя больше видеть.

Его голос был, как кусок льда, который попал в сердце и заморозил ее. Бесстрастный незнакомец мрачно разглядывал ее. Он стоял так близко, что ей были видны кончики его ресниц, темные тени от уже появившейся щетины на подбородке и гневный трепет ноздрей, когда он говорил. Всего час назад у нее было право дотронуться до него. Дотронуться до его лица, приподняться и достать до его губ своими губами. Все! Он был так близко – и так недостижим.

Изабель заглянула в это холодное и непреклонное лицо. Глаза блестели сталью, рот превратился в узкую линию над упрямой челюстью.

– Ты должен мне поверить, я рассказала бы все, если бы только была уверена, что ты не разорвешь помолвку. Я хотела рассказать в ту ночь, когда ты лежал раненный, но испугалась. Боялась, что не простишь меня.

– Ты была права, – произнес он с каменным выражением лица. Ничего не промелькнуло у него в глазах.

– Ты признался, что любишь меня, Рори. Тогда почему не хочешь выслушать?

Он рассмеялся, рассмеялся безжалостно.

– Наверное, ты догадалась, что я лгал. Мне было жалко тебя. Жалко оттого, что твоя семья так явно пренебрегает тобой. Я был благодарен за все, что ты сделала для Маргарет. И ты тогда очень нуждалась в благодарности. Кстати, когда я это говорил, мне казалось, я умираю.

У нее дернулась голова, словно он наотмашь ударил ее. Это неправда! Он должен любить ее. Это не могло быть просто жалостью. Или могло? Правда ранила. Он умело выбрал оружие и знал, как ей сделать больно. И все равно она знала, что их связывало нечто.

– Если хочешь, можешь отрицать, что любишь меня, но после счастья, которое соединяло нас эти несколько месяцев, ты не можешь быть ко мне равнодушен.

– Нас связывала похоть, Изабель. Не путай ее с человеческими отношениями или каким-нибудь более глубоким чувством. – Он нарочито нагло оглядел ее с ног до головы, как рассматривают лошадь на ярмарке. – Ты исключительно красивая женщина с роскошным телом, чего греха таить. Полагаю, не случайно Слит выбрал именно тебя мне в невесты. – У него торжествующе вспыхнули глаза, когда она смутилась. – Очень удачный выбор. С первого взгляда мне захотелось затащить тебя в постель, как и любую другую красивую женщину. Но красота приедается. Мне уже порядком надоел наш временный договор. Твое вероломство только ускорило неизбежное.

Красивая оболочка. Вот как он к ней относился. Это было все, что он видел.

Может, ничего другого в ней и не было.

Оглушенная горячностью его отказа, она вдруг ощутила, как его слова убивают мечту о счастье, оставляя в сердце зияющую пустоту. И все равно она не хотела умирать, отказывалась сдаваться.

– Позволь мне объяснить, пожалуйста, Я согласилась помочь дяде только из-за того, что он мог выступить вместе с моим отцом против Маккензи. Если бы я отказалась, он не стал бы поддерживать отца. – Отчаяние, которое прозвучало в ее голосе, было ответом на окончательное решение, прозвучавшее в его словах. Она умоляюще схватила его за руку.

Рори резко оттолкнул от себя Изабель.

– Я давал тебе время объясниться. Это время ушло. Я предупреждал, что не потерплю обмана. Поэтому теперь нам нечего обсуждать. Ты шпионила. Водила за нос меня и мою семью. – Он сделал паузу, ловя ее взгляд, чтобы не осталось никакого недопонимания. – Для меня ты умерла.

Вот тут всем нутром, всем своим разбитым сердцем она наконец поверила ему. Выражение его глаз не вызывало сомнений. Он был горцем. А горцы не прощают и не забывают предательства.

Достоинство, гордость – все было забыто. Ей хотелось рухнуть перед ним на колени и умолять выслушать ее и понять. Словно парализованная, она наблюдала, как их будущее утекает у нее меж пальцев. Мольбы были бессмысленны, с таким же успехом можно было умолять скалу. Никогда еще так горячо ей не хотелось понимания, как в этот миг. «Пожалуйста, не отсылай меня! Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, хоть слово!» – кричало ее сердце.

– Я разрываю нашу помолвку.

«Нет, только не это!» Все для нее закончилось. Так просто. И так глупо! Словно и не начиналось. Осталась только жгучая боль в груди, в том месте, где пару часов назад сердце взмывало от счастья.