Неуязвимая

За час перед уходом я ещё раз перепроверила все окна и двери в доме: всё было наглухо заперто, без единой предательской щели. За прошедшие десять лет этот дом, конечно, захудал, но прежде чем он начнёт по-настоящему чахнуть от щелей под покровом крыши, которые рано или поздно породят сырость, а она, в свою очередь, произведёт плесень, должно будет пройти по крайней мере ещё одно десятилетие. То есть, вроде как, нам будет куда вернуться в случае неудачи. Этот дом – отличное укрытие. Стоящий на самом отшибе, от фундамента до самой крыши заросший диким вьюном, по кругу защищённый колючим кустарником и густо разросшимися дикими деревцами – через такой природный щит мало кому захочется продираться. Потому мы до сих пор и не обнаружили себя. Безопасное место. Но тяготящее… Однако пора вырываться из этих стен. Только зачем? Чтобы найти новые опоры или чтобы лишиться всяких опор?..

Перед заходом в лес в последний раз бросив взгляд через плечо, я вдруг увидела не дом – я увидела старое, мрачное существо, во внутренности которого мне вовсе не хотелось бы когда-нибудь возвратиться. И я заметила, каким взглядом на этот дом в последний раз посмотрела Лив. Он вовсе не казался ей мрачным – он казался ей родным, привычным, надёжным… Кей смотрел только вперёд и ни разу не обернулся, хотя родился и вырос в этом доме. Он просто вырос из него, как из старых штанов, как дерево из земли. Ему необходимо было расти дальше от земли, выше к облакам, необходимо было новое одеяние. И мне, кажется, это тоже было необходимо.

Поправив патронажную ленту на своём поясе, я остановилась на границе леса и впервые оценила собравшуюся компанию. Двое незнакомцев, один из которых Неуязвимый, вторая Уязвимая и плюс к этому беременна, опасающаяся причуд леса Лив, одиннадцатилетний Кей с плохой ориентацией на местности. И я. У нас один карабин, одна двустволка, с десяток ножей, одно мачете и масса разнокалиберных заточек. Мы хотим дойти до города-фантома, а значит у нас есть фантомно-чёткая цель. Мы по всем определениям опасны. Что с нами может случиться?..

Да что угодно.

– Так ты говоришь, неделя на запад до перевала, потом неделя или даже больше после перевала, а дальше и вовсе сплошная неизвестность, покрытая белым туманом? – шагая по левую руку от меня, Лив, в свойственной ей нападающей манере, пыталась наладить контакт с Дэвидом.

Мы шли уже пятый час и за всё это время не случилось ни единой Атаки. Это может значить только одно из двух: либо сегодня “разгрузочный” день, в котором будет всего пара-тройка Атак, либо очередная Атака уже не за горами.

– А если получится? – подала голос Талия, обращаясь к Лив.

– Тогда я поцелую тебя в живот и стану крёстной вашего ребёночка.

– Ну уж нет, – легкомысленно хмыкнул Дэвид, что заставило Лив резко остановиться с озадаченным взглядом, выражающим вопрос: “А чего нет-то? Чем я плохой вариант?!”. Было бы совсем смешно, если бы она попросила засвидетельствовать Кея информацию о том, что она обожает детей, что на самом деле не являлось правдой. Проторчав запертой в доме с маленьким ребёнком на протяжении первого десятилетия его взросления, она теперь ни за что не согласится когда-либо стать матерью. Примерно так она и выразилась, когда мы праздновали десятилетие Кея. Я тогда подарила ему новую книгу, найденную в одном из частных домов, а Лив оторвала от сердца расписную тарелку, которая разбилась спустя несколько недель, во время погони Лив за мухой. Я тогда вовремя спасла Кея, обвинённого сестрой в том, что он оставил тарелку стоять на краю подоконника, на котором посуде было не место. Наверное, он тогда действительно рисковал разделить судьбу той подбитой мухи.

От неприятного ответа Дэвида Лив отвлёк резкий звук из крон деревьев – совсем рядом запел скворец. Вздрогнув, она подобрала лямки своего огромного рюкзака и, ссутулившись, приблизилась ко мне. Её дендрофобия делала её нервозной: ей хотелось говорить даже больше, чем обычно, хотя и обычно она была той ещё болтушкой. При этом она постоянно смотрела вниз, лишь изредка и с опаской поглядывая на кроны деревьев, постоянно дёргала лямки рюкзака и начинала грызть свои фиолетово-малиновые ногти.

– При таком напряжении ты рискуешь чокнуться к концу дня, – едва уловимо ухмыльнулась я, слегка покосившись на сестру взглядом.

– Всего лишь к концу дня? А можно как-нибудь побыстрее? Не люблю ждать, – заглянув мне в глаза снизу вверх, сестра забавно пожала плечами, тем самым заставив меня улыбнуться. Она обожала быть забавной для меня. С детства привыкла, что я за неё горой, как и за Кея, за что она меня к нему и ревнует, потому и ищет всевозможные пути к моему расположению. Порой это её поведение может показаться назойливым, а потому отягощающим, но не сегодня. Сегодня всем нам хотелось отвлекающих от тяжелых мыслей манёвров, а Лив ими владела словно профессиональный жонглёр кеглями.

– Эй, молодожёны, а сколько вам лет? – тяжело вздохнув, продолжила успешно отвлекать себя и нас Лив.

– Мне двадцать семь, Талии – двадцать три.