Неугомонный

Такой ответ вызвал громкое одобрение фракийцев, и молодая женщина была заменена другой жертвой. После окончания похорон Архилох сказал Главку:

— Фракийцы действительно кровожадные дикари! Я никак не могу прийти в себя от того, что я видел!

— А я, признаться, — ответил Главк, — не вижу здесь ничего особенно дикарского. Разве не говорит Гомер в «Илиаде», что Ахилл над гробом Патрокла

Четырех коней благородных
С страшною силой бросил в костер со стоном глубоким.
Девять псов у царя любимых им вскормлено было,
Двух из них заколол и на сруб обезглавленных бросил,
Бросил туда и двенадцать юношей храбрых троянских,
Медью убив их.

А разве не рассказывается в поэме о взятии Трои, что после взятия Трои на гробе Ахилла была заколота Поликсена, дочь царя Приама?

И Архилох подумал: «Да, мы тоже, пожалуй, немногим лучше этих дикарей-фракийцев!»

На следующее утро послам сообщили, что юный царь не хочет сам решать, вступить ли ему в союз с греками, и предложил послам отправиться к святому мужу, царскому советнику Эсидру.

Фасосские послы сели в повозку, запряженную мулами, и отправились в глухой лес на Родопских горах, где находилось святилище и оракул Залмоксиса. Здесь жили люди, посвятившие себя богу, так называемые бэссы. Их начальника звали Эсидр.

От своих спутников греки узнали много интересного о бэссах. Этим людям было запрещено есть мясо. Они должны были жить в полном покое, вдали от всяких забот и волнений, питаясь медом, молоком и сыром. Им предписывалось относиться с любовью и нежностью ко всем людям и животным. Они обязаны были всю жизнь оставаться холостыми — им запрещено было даже разговаривать с женщинами. Зато все фракийцы считали бэссов святыми людьми. Их начальник каждые пять лет уходил на год в глубокую подземную пещеру, куда никто не смел входить, кроме его слуг и царя. Только в случае большой опасности в пещеру могли быть допущены и другие люди.

Когда греки пришли в святилище, им сообщили, что Эсидр живет отшельником в пещере и что к нему можно спуститься только с разрешения оракула.

Греки вошли в храм. Женщина, сидевшая на странном треугольном сиденье, произнесла сухим старческим голосом: «Просящему не откажи, смиренного не обижай». Служители святилища истолковали этот ответ как разрешение войти в пещеру.

Главк и Архилох спустились в пещеру и были крайне удивлены, найдя там красивого и приветливого молодого человека, прекрасно говорящего по-гречески. Оказалось, что он уже успел поездить по Греции, был в Дельфах, беседовал с дельфийскими жрецами, хорошо знает Гомера и Гесиода и слышал даже что-то про Архилоха, хотя и не был знаком с его песнями.

Архилох рассказал Эсидру, что ему пришлось видеть в Родопе.

— Это, конечно, ужасно, — сказал Эсидр. — Но и у вас в Греции та же жестокость, та же грубость.

Однако послы пришли не для того, чтобы беседовать о жестокости, а чтобы заключить военный союз. Ответ Эсидра огорчил и удивил их.

— Вы слышали ответ оракула? — спросил Эсидр. — Этот ответ касается не вас, а саийцев.

— Как — саийцев?

— Да, их. Только несколько дней назад саийцы прислали к нам послов с просьбой заключить перемирие на два года. Царь Гебелейсис собирался отказать им и начать войну в союзе с вами. Но я не могу с этим согласиться. Это было бы безбожно. Ведь и ваши греческие мудрецы считают, что нет более безнравственного поступка, чем предпочесть войну миру: во время мира сыновья хоронят отцов, а во время войны отцы хоронят сыновей. Вот почему я послал сказать саийцам, что согласен на перемирие с ними.

— Так значит, — с возмущением заявил Главк, — мы напрасно приехали? Значит, военного союза с нами не будет?

— Вы не так меня поняли, — ответил Эсидр. — Мы охотно заключим с вами союз, но союз оборонительный. Если кто-либо пойдет на вас войной, мы обязуемся вам помочь, если кто-либо пойдет войной на нас, вы обязуетесь нам помочь. Но помните: если вы сами без серьезной причины нападете на саийцев, мы вам не помощники.

Главка это решение Эсидра вполне удовлетворило. После возвращения из пещеры он сказал Архилоху:

— Эсидр — искусный дипломат и хочет, чтобы перед нападением на саийцев мы придумали подходящую причину и не оскорбляли бы небесных богов. Это совершенно правильно, мы так и поступим.

Отъезд послов на родину затянулся. Ветры в июле дуют на Эгейском море с востока на запад; плыть на восток против ветра греки тогда еще не умели. А пробираться к Фасосу по суше через владения саийцев можно было бы только после того, как перемирие войдет в силу и послы получат надежную охрану от бисалтов.