Неугомонный

— Небесные боги! Ликамб и его дочь поклялись вашим именем, что Необула будет моей женой! Они клятвопреступники! Покарайте их так, как вы умеете карать: пусть ни одна из дочерей Ликамба не найдет себе мужа, а род Ликамба завянет без потомства — это самое страшное несчастье для знатного человека!

С этими словами Архилох выбежал из дома Ликамба. Уже раньше до него доходили слухи, что в прекрасную Необулу влюбился Леофил; услышав ответ Необулы, Архилох стал думать, что и Необуле нравится этот человек.

IV. ПАРОССКОЕ НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ И ЕГО РУКОВОДИТЕЛИ

Кто же такой этот Леофил?

Мать Леофила не была рабыней, как мать Архилоха, но зато и у его отца не было ни капли «крови богов и героев». Дед Леофила был простым кузнецом и жил в бедности; отец его был сначала подмастерьем у деда Леофила, затем ушел от отца и нанялся гребцом на судно, отправлявшееся на дальний запад. Там ему вместе с товарищами удалось ограбить варварское селение, он привез на Парос несколько болванок железа, которое высоко ценилось в то время, и нескольких рабов.

Продав награбленное, отец Леофила еще много раз отправлялся за море. Он заметил, что варвары очень ценят греческие сосуды (вазы), греческие ткани, оливковое масло и вино; хлеб же они сеют главным образом для корма домашним животным. Поэтому хлеб они готовы продавать за бесценок. Дешево ценят они также рабов-военнопленных. Отец Леофила стал возить греческие товары в варварские страны и менять их на хлеб и рабов; он становился все богаче и богаче. Так он оказался одним из самых богатых граждан Пароса.

Таких людей было немало на Паросе. Однако никаких политических прав они не имели, так как не были «потомками богов». В аристократическом совете заседали только главы знатных родов; в народное собрание, агору, глашатай вызывал только людей знатного должны знать, на что аристократы будут расходовать наши кровные деньги, а потому необходимо допустить нас к участию в управлении городом!»

Им действительно удалось добиться того, что, кроме аристократического совета, был создан еще народный совет, который мог отменять любые постановления аристократического совета или правителей, если он признавал их несправедливыми.

Руководители этой группы кричали: «Мы за народ, не должно быть богатых и бедных, все свободные граждане должны быть равны!» Они объявляли себя защитниками крестьян и городской бедноты, но в действительности этих разбогатевших ремесленников и торговцев интересовала прежде всего нажива. Их лозунгом было: «Деньги делают человека, а не происхождение». Под видом заступничества за бедноту эти люди обделывали свои делишки, иногда и нечестные, и становились богачами. Они стали одеваться еще более пышно, чем знать, приобретали драгоценности и богатые земельные участки с садами, охраняемые злыми молосскими собаками; они не делали ни шага пешком — их носили рабы в раззолоченных носилках. Они унаследовали все повадки знати, но были менее культурными и более жадными.

Старых аристократов, «потомков богов», знал каждый житель Пароса, даже самый бедный и самый неграмотный. А эти новые народные вожди, вышедшие из бедноты, никому не были известны: еще недавно никто о них не слышал, а теперь они, приплывая с богатым грузом на Парос, стали ругать и поносить аристократических вождей, показывая в своих речах, как мало те заботятся о народе. Народ, видя, что добром от аристократов ничего не добьешься, стал считать народных вождей своими заступниками и спасителями и одобрял все то, что они предлагали. Поэтому случалось и так, что в народные вожди попадали люди с темным и неизвестным прошлым. Иногда они оказывались даже бывшими уголовными преступниками. Вот как описывает один греческий поэт такого народного вождя — Артемона:

Видно, уж всем
Шальную голову вскружил,
В носилках лежа, Артемон.
Раньше одет
Был он в халат,
Мочалкой подпоясанный,
В уши себе
Вместо серег
Вставлял еловые сучки...
Видал он виды разные:
То он забит
В колодки был,
То он на дыбе был распят.
Часто ему
Кожаный кнут
Спину стегал, и рвал палач
Щипцами бороду ему...
Ныне ж несут
Двое рабов
Прохвоста с золотой серьгой
Яркой в ушах;
Держит в руке
Зонт из слоновой кости он —
Совсем как дама!