Неугасимый огонь

Стратег не был силен в географии, но наварх-киприот за свою жизнь побывал на многих островах моря, которое теперь называли Эгейским только пришельцы, и озадаченно почесал затылок.

– Понятия не имею. Должна была быть Тера, но это Терой быть не может.

– Это ещё почему? – удивился Этеокл, – это именно Тера.

– Нет! Там нет такой здоровой горы! Там кольцо из трёх островов – Тера, Тирасия и Аспро[36]. Внутри кольца как-то болис[37] бросали на триста локтей. Дна не достиг.

– Ты уверен, Пнитагор? – нахмурившись, спросил Филота.

– Да будет тебе известно, что я могу от Нила до Халкидики без перипла дойти, – гордо заявил наварх, – все мели помню наизусть и очертания берегов. И на Сицилию ходил три раза. Кстати, раз уж помянул Сицилию – обрати-ка внимание, стратег, на вершину этой горы.

– А что с ней?

– Верхушка срезана.

– И что?

– Как будто её сорвало, словно крышку у котла. Ты слышал про Этну?

– Это гора какая-то? – Филота попытался выковырять из памяти все, что знал о Сицилии.

– Гора, – усмехнулся Пнитагор, – лет шестьдесят назад эта гора остановила нашествие карфагенян на Сиракузы. Им преградила путь огненная река.

– Да, припоминаю, Аристотель рассказывал об этом, – встрял Никанор.

Филота покосился на него и недовольно поморщился. Брат не учился у Аристотеля и не мог такого слышать из первых уст. Разве что от Неарха, с которым дружил. А вот он, Филота, должен был рассказ об Этне запомнить. Злорадная память немедленно подсунула подслушанный разговор философа с отцом.

"Твой сын, Парменион, слишком много думает о не относящихся к учению вещах, о развлечениях".

– Я знавал людей, которые своими глазами видели это, – продолжил Пнитагор, – одни рассказывали, будто в горе сидит огнедышащий дракон Тифон, другие, что там томится гигант Энкелад, третьи – что там устроена кузница Гефеста.

– Все это выдумки досужих людей, – с видом знатока заявил Никанор, – Аристотель утверждает, что земля содержит в своих недрах источники жизненной силы и огня, скрытые от глаз человеческих. Они имеют несколько выходов на свет – на Лемносе, Сицилии и на Эоловых островах[38], где с помощью пара и огня извергают воспламенённые железистые земляные глыбы и кипящий расплавленный камень.

– Ну и к чему я выслушал всю эту софистику о природе вещей? – раздражённо спросил Филота.

– Пнитагор, – не слушая брата, поинтересовался Никанор, – но ведь остров у нас за спиной – Сикинос?

– Да, – буркнул наварх, – с ним все в порядке, как и должно быть. Да и других островов с такими горами тут всё равно нет, и не было никогда.

– Вот насчёт "не было никогда", ты, мне кажется, не прав. Сам же сказал – верхушку сорвало, как крышку котла. А если на воздух взлетел весь котёл?

Пнитагор почесал бороду, подумал и мрачно поправил Никанора:

– Тогда уж не "взлетел", а "взлетит". Это ж какую силищу надо...

– Меня вот больше интересует вопрос – когда это случилось? – задумчиво сказал Никанор.

– Да уж не завтра, – Филоте надоел этот разговор, – Тера, не Тера, какая разница. Если этот остров не призрак, то мы на него зайдём. Хватит болтать.

Возле острова маячило несколько парусов.

– Критяне, – сказал Этеокл, – их тут особенно много. На Тере большой город критян. Наверное, самый большой их город за пределами Крита. В этих водах ещё можно встретить корабли ахеев, но южнее уже нет. Там властвуют критяне.

– Значит, ахеи не ходят на Крит? – спросил Филота.

– Не ходят. Говорят, критяне пускают к себе торговать только черноногих.

Македоняне уже поняли, что черноногими ахейцы зовут египтян. За то, что те месят ногами чёрный ил во время разливов Нила.

– Хотя я слышал, что и с теми у них не все гладко, – продолжил Этеокл, – ещё рассказывают, что берега Крита защищает медный трижды гигант Таро, которого выковал самолично хромой кузнец Афастио. Он кидает в корабли чужаков огромные камни и топит их.

Филота усмехнулся и похлопал ладонью по станине большого палинтона, стоявшего на носу гептеры.

– Врут. Этот ваш медный трижды гигант до Крита ещё не добрался. Но рано или поздно доберётся. И тогда посмотрим, кто в кого будет камни кидать.

Пнитагор тоже заулыбался: по иронии судьбы, самый большой из кораблей флота назывался именно "Талосом" в честь необоримого медного воина Гефеста.

– "Пурпурные" чего-то ускорились! – крикнул кормчий.

Филота прошёл на корму. "Талос" значительно оторвался от остальных кораблей, но теперь его быстро нагонял "Гнев Мелькарта", которым командовал Адар-Мелек. Когда библосская пентера приблизилась на расстоянии пятидесяти локтей, с неё прокричали:

– Филота! Архинаварх!

– Чего тебе, Мелек? – сложил ладони рупором Филота.

– Я себе очень думаю, драка будет, уважаемый!

– С чего ты взял? На других островах не было никакой драки.

– Ты гнал критян из Афин?

– Ну, гнал, – ответил Филота.

– Так я тебя умоляю, куда им ещё было бежать? На Теру! Самая большая колония, просто так не отдадут.

– Думаешь, будут сопротивляться?

Адар-Мелек закатил глаза, всплеснул руками и повернулся к одному из своих людей.

– Я битый час имею ему сказать, таки, наконец, до него дошло!