Неудача в Берлине (ЛП)

  Басаев не двигался с места, когда Виктор ушел искать Деака. Если Деак или его босс Фаркаш были целью Басаева, то потеря изображения была значительным риском, который казался неуместным для такого осторожного профессионала. Так что либо Басаев точно знал, где Деак будет в какой-то момент позже, и не было нужды так внимательно его разглядывать, либо он знал, что Деак сейчас будет в ресторане. Если верно первое, то Басаеву вообще не нужно было находиться в баре казино, и он рисковал разоблачением без всякой выгоды. Это не имело смысла. И если Басаев знал, что Деак сейчас в ресторане с блондинкой, не проверяя себя, значит, блондинка должна была работать у Басаева. Но блондинка обменялась дружеским соперничеством с другой проституткой. Они знали друг друга. Они оба регулярно работали в казино, конкурируя за один и тот же бизнес, но каждый получал достаточно клиентов, чтобы не испытывать искренней неприязни к другому. Проститутка, которая полагалась на посетителей казино для оплаты своей арендной платы, не предала бы одного из них тому, кого она не знала или не доверяла.

  Поэтому Басаев не знал, где находится Деак в настоящее время. Насколько Басаев знал, он мог уехать из казино на такси в аэропорт. Ни один убийца, тем более такой осторожный и знающий, не допустит, чтобы это произошло. Что означало одно.

  Ни Деак, ни Фаркаш не могли быть целью Басаева.

  Виктор тоже не был. Слишком много причин было против. Он не был в Берлине достаточно долго, чтобы один из его многочисленных врагов выследил его и повалил кого-то на землю перед ним. Он также никогда не воровал у чеченского полевого командира и торговца людьми. Единственным человеком, который знал, что он в Берлине, был его работодатель, и он лучше знал, чем посылать за ним одинокого человека. Виктор только однажды встречался с человеком, который его нанял, но из этой короткой встречи понял, что он слишком умен для такой ошибки. Если его казначей собирался подставить его, эту попытку было бы гораздо труднее идентифицировать и от нее гораздо труднее убежать. Он знал недавнюю историю Виктора. Он не допустит тех же ошибок, что и другие.

  Так что, если целью Басаева был не Виктор, Деак или Фаркаш, то кто?

  Аника вытерла барную стойку перед Виктором и сказала: «Надеюсь, ты будешь осторожнее с этим апельсиновым соком, чем с последним».

  Виктор схватился за стакан. — Он приклеился к моей руке.

  Она улыбнулась легко, расслабленно, ее лицо совсем не походило на то, каким оно было в ее реакции на разбитое стекло. Тем не менее, кто-то, кто работал за барной стойкой, регулярно слышал, как разбиваются стаканы. И даже если бы она была новенькой и еще не привыкшей к таким сюрпризам, она бы только вздрогнула, а не испугалась. Была причина, по которой внезапные звуки пугали ее.

  Виктор спросил: «Как долго вы здесь работаете?»

  'Почти год.'

  'Нравится?'

  Она немного потанцевала плечами, решая, что ответить. «Это работа. Как и любой другой.

  Она не знала Виктора. Она не собиралась рассказывать незнакомцу, что ненавидит то, чем зарабатывает на жизнь. Он понимающе кивнул.

  — А у вас, — начала она, — какие-то строительные работы?

  'Почему вы так думаете?'

  — Твоя рука была грубой. Я не имею в виду это как оскорбление, — быстро добавила она. «Просто казалось, что ты не сидишь в офисе весь день».

  «Я работаю в офисе, — сказал он, — но много занимаюсь скалолазанием. Откуда ты?'

  Она указала вокруг. 'Здесь. Берлин.'

  — Но ведь твои родители не немцы, верно?

  Она выглядела смущенной и ответила, не глядя на него. 'Верно.'

  'Откуда они?'

  Он улыбнулся, как будто они просто болтали, как будто он был обычным посетителем, а не профессиональным убийцей, а она была обычной барменшей, а не кем-то, кто жил в таком страхе, который заставлял ее паниковать при звуке бьющегося стекла. Он видел, как она размышляла сама с собой, стоит ли говорить что-то еще, но в конце концов она настолько доверилась ему, что сказала: «Они молдаване». Я тоже, но я живу в Германии уже три года.

  — Как вам Берлин? он спросил.

  'Я люблю это. Немцы такие дружелюбные».

  Виктор спрашивал себя, что Аника могла украсть у чеченского полевого командира и торговца людьми, что оправдывает отправку за ней такого человека, как Басаев. Это должно было быть что-то очень ценное для военачальника, чтобы оправдать время, расходы и риск выследить убийцу по ее следу. Это должно было быть что-то личное, потому что Виктор сомневался, что у Аники есть ноу-хау, чтобы контрабандой ввозить большие суммы денег или драгоценностей в ЕС, и если это были деньги или драгоценности, то ей не нужно было бы работать на работе, которая ей не нравилась. . Это должно было быть чем-то драгоценным для Аники, чтобы жить в таком страхе, который вызывал у нее панику при звуке разбитого стекла спустя три года.

  Была только одна вещь, которую она могла украсть.

  ГЛАВА 10

  Она украла себя.