НеТемный 2

— Северные твои ляжки, ты видишь, что у него всё обожжено⁈ Даже одежда сгорела, а ты ему когтями прямо по ожогам… Ах, ну да, у вас же там на севере, наверное, только обморожение заработать можно.

Голоса Виола и Креоны я сразу узнал. И удивился, с какой усталой и надорванной хрипотцой разговаривал бард — будто он самую малость трое суток пел и играл, разгружая при этом грузовой корабль.

Бард был прав — мою кожу жгло, будто я голышом сутки целый день провалялся на солнечном пляже. Но Виол зря ворчал на Креону. В тех местах, где она меня касалась прохладными пальцами, становилось легче.

— Пустобрёх ты, — ворчала Креона, хотя делала это без особой злости, — Лучше бы помог. Там же, у ворот, ты смог?

— Ох, детка, видит Маюн, у меня на это совсем нет сил. И вдохновения… Ты же знаешь, у нас, бардов, очень тонкая магическая натура.

— Видела я, как вы её утолщаете, — буркнула чародейка, — Целыми бочками пива и казанами мяса.

— Не без этого, — усмехнулся Виол, — Но ты рассуждаешь поверхностно… На самом деле я не могу колдовать, если струны моей души не натянуты. Там, когда я очнулся и увидел, какая ты прекрасная и женственная, лежишь такая беззащитная, и моё сердце дрогнуло…

Эх, я бы тоже усмехнулся. Креона, конечно, была красоткой, со своей северной изюминкой, но женственность не совсем гармонировала с её хриплым, будто прокуренным голосом.

— То есть как очнулся? Хорлова ты падаль, это я тебя растормошила!

— В той балладе, которую я собираюсь написать, такие мелочи ни к чему.

— Баллада? — слегка удивилась Креона.

В этот момент я открыл глаза и схватил её за руку. И вправду, мне всё лицо жгло так, что даже слабый свет, пробивающийся через листву, казался мучением.

— О, святоша, очнулся, — чародейка улыбнулась, — Или как тебя там…

Я заворожённо смотрел на свою правую руку, где на среднем пальце красовалось кольцо. Только оно казалось не надетым, а вросшим в плоть и даже прикрытое по краям кожей.

— Смердящий свет, — вырвалось у меня, а потом я сел.

Бард сидел напротив прямо на земле, и выглядел он действительно неважно. У него были круги под глазами, будто не спал несколько дней, и сгорбившаяся спина. Хотя он улыбался, а искорки во взгляде были всё те же.

Креона сидела на корточках рядом со мной и, судя по всему, с ногой у неё теперь было всё порядке. Она держала ладони рядом с моей головой, продолжая обдувать прохладой.

Я хотел спросить, что произошло, но интуиция, невероятно острая и чуткая, подсказала, что нет времени даже прийти в себя. Хотя разум и так был чист, как никогда. Точнее, как у Тёмного Жреца…

Это всё та же магическая зона. Вокруг те же тропа и заросли, которые были возле пещеры с гарпиями. Только заросли теперь какие-то потрёпанные, местами обугленные, особенно там, где среди травы и листвы лежат валуны. Эти валуны даже снесли некоторые стволы, такой силы тут был взрыв.

Предчувствуя нехорошее, я оглянулся…

Позади меня красовался раскуроченный склон, будто тут громадного упыря светлой водой напоили. Та бомба, которая всё это натворила, глубоко вскрыла каменное нутро горы.

Ну и что тут думать? Просто один упрямый бросс, кровь которого плохо контактирует с Тьмой, одел Червонное Кольцо. Ну и шарахнуло.

Разрушения, видимо, вызвали грандиозный обвал, и с вершины горы в образовавшуюся каверну сползла куча грязи вперемешку с деревьями. Теперь всё это горело и дымилось.

А во мне появилась сила…

Ощущения были примерно такие же, как когда Стрибор впихнул в меня силу Вайкула. То есть, не-е-ет, то были ещё цветочки.

Последний раз я чувствовал себя так, когда убил Второго Жреца. Тогда мне перепало столько силы, что пришлось экстренно придумывать, куда девать её излишки — слишком резкий рост моего магического ранга мог вызвать войну с другими Жрецами. Убивать друг друга Жрецы могли только по велению Бездны, а я разобрался со Вторым по своей воле…

Я сразу же встал, шипя от ожогов по всему телу, и повёл плечами, заново чувствуя тело. Мышцы звенели от неведомой силы, наполняющей их. Если потратить время на медитации и контроль над собой, то можно будет определить, что это за сила.

Тут мой взгляд опустился на живот, и у меня вырвался свист — я был в чём мать родила. Не та, которая Мать-Бездна, а моя настоящая, человеческая мать.

Так вот почему Креона то прячет от меня взгляд, то всё равно исподтишка рассматривает? Кожа у меня была красная, будто распаренная, и при этом идеально гладкая. То есть, совсем-совсем гладкая.

— Вонь небесная! — вырвалось у меня, и я ощупал своё лицо. Ни бровей, ни ресниц. Вообще ни волосинки.

— О-о-о, громада, я такое видел только в лучевийском публичном доме, — насмешливо хрюкнул Виол, — Помню, готовили там одну девицу для какой-то знатной особы, так её всем заведением брили, мыли да распаривали. Кожа у неё была как шёлк…

— Я так поняла, кто-то попробовал эту девицу до прихода знатной особы?

У барда сначала слетела улыбка с лица, будто вспомнил о чём-то опасном. Но потом он снова оскалился:

— Моя знойная прохлада, а может, это я был тем знатным…

Я перебил его:

— Где проводник и принцесса?