Нет сигнала

Иван хмыкнул, но возражать не стал. У него здесь было много свидетелей. Особенно его интересовал Владимир Сотников как человек, имевший связь с самим Новиковым, но почему-то сидевший в помощниках у безумного Денисова. Все это казалось Ивану очень странным и будило в нем азарт охотника, вышедшего на след сенсации. Только Сотникова он не поймал. Тот помчался контролировать разгрузку, а главное – лично вскрывать два ящика с номером «23» чтобы убедиться, что высаженные ими при старте семена не пострадали при посадке. Перенести двадцать горшков с мини-куполами он был в состоянии и сам, пока остальные разворачивают лабораторию. Только по пути Сотников нашел главу станции и сразу перешел к делу:

– Надеюсь, есть возможность сегодня раскрыть нам три купола? – спросил он у Майкла Кракса, пожимая ему руку после знакомства.

– Дайте координаты, и мы поставим их в течение часа, – тут же ответил Майкл.

Он был статен, но уже седой, и как Сотников, любил конкретные задачи и деловой подход к работе, потому не смог не улыбнуться, тут же получив карту с обозначениями.

– Здесь возможны погрешности, – сразу пояснил Сотников. – Мы не станем возражать, если вы не будете вымерять все до сантиметра, главное, чтобы до аммиачной реки было не менее двух метров.

– Ждите от меня сигнала, – заключил Майкл и выдал ему устройство связи. – Как я понимаю, мне придется вести дела с вами?

– Неофициально, – ответил Сотников и быстро попрощался.

Он хорошо ориентировался по карте и выучил строение базы еще в пути, да и в симуляционном центре достаточно побродил по ней еще на Земле, чтобы теперь чувствовать себя как дома. Он был уверен, что ничего не должно его отвлекать, а первая посадка должна пройти уже сегодня, даже если для этого придется измотать всю команду. Завтра они все смогут отдохнуть, но сегодня биопакеты должны быть вскрыты, а саженцы устроены в грунте.

Глава 17

Нина сползала все ниже в мягком кресле брата, надула губы и не совсем понимала, что ей искать. Звук на видео она отключила. Ей было совершенно неинтересно, о чем брат говорил с ученым, да и их разговор мог ее отвлечь. Важнее была его внешность: цвет кожи, ширина зрачков, реакции. Хоть что-то, что можно было назвать предвестниками болезни, но не видела ничего, кроме легкого раздражения. Понимая, что на подобное Матвей не жаловался и при опросе отрицал, она списывала это на присутствие брата. Учитывая их манеру общения, подобная версия казалась ей разумной.

Она увеличила его руки, лицо, нервно поцокала языком, не нашла на коже никаких изменений. Вращалась на стуле, думала, затем увеличила глаза и всмотрелась в зрачки. И там ничего не нашла.

«Я могу назвать, на что это не похоже, и говорить очень долго, – подумала Нина, – а вот на что похоже, не скажу. Разве что на сердечно-сосудистое безумие, но к счастью, такого не существует».

Хмыкнув, Нина увеличила шею, настроила четкость и стала внимательно следить за пульсацией сонной артерии, ни на что уже особо не надеясь. Каждый раз, когда под кожей вздрагивала артерия, она ударяла пальцем по краю стола, обозначая тем самым ритм. Он был ровный, хорошо ей знакомый, четкий, как тиканье часов, всего на доли секунд быстрее. Нормальный ритм.

Она почти оставила эту затею, но тут же вздрогнула от увиденного, пальцем машинально отбарабанила дробь по краю стола. Три пульсации прошли подряд. На мгновение артерия застыла и снова вернулась к прежнему ритму.

«Аритмия?» – удивилась Нина и тут же перемотала назад, не веря уже своим глазам. Может, ей все это померещилось от усталости? Но нет, она снова увидела три прерывистые пульсации, похожие скорее на судорогу сосуда, чем на пульс.

– Не может быть, – простонала она, не отводя глаз от изображения.

Разговор продолжался. Матвей все больше злился, говорил что-то резкое, и ритм сбивался двойным толчком.

Как подобное можно было не обнаружить, Нина не понимала. Аритмии давно перестали быть проблемой. Все механизмы их возникновения люди давно выяснили, разработали методики выявления. Пропустить аритмию было просто невозможно, а если верить анализам самого Матвея, ее у него и не было, но вот здесь на видео она есть. Подобный эпизодический сбой был не страшен, но на норму не походил совсем.

– Вот оно – начало! – наконец, воскликнула Нина, подскочив на ноги и начав расхаживать по кабинету.

Она пыталась решить, как теперь поймать ритм Матвея во время приступа и что искать, если все известное ей уже исключено?

«Надо положить его в центр, подключить к датчикам круглосуточно и следить. А еще поймать приступ и взять анализы, а еще…»

Что еще надо сделать, она не успела решить, потому что вздрогнула от голоса брата, прогремевшего в динамике общей для всего комплекса связи:

– Нина, срочно в лабораторию!

По его грозному командному тону она сразу поняла, что что-то случилось. Таким строгим брат бывает только когда вынужден держать под контролем то, что контролировать не способен, в остальных случаях, даже злясь, он не так страшен.

– Бегу, – ответила она, хотя знала, что ее не услышат.