Нет пути назад

– Убирайтесь немедленно. Деньги, я вижу, у вас есть. Дорога вон в той стороне. Доедете до Гельсингфорса, там сядете на паром… до Осло или до Стокгольма. Там не проверяют. В Россию больше не возвращайтесь. Увижу еще раз – убью как собаку.

Больше князь Воронцов ничего не сказал – сел в машину и уехал…

Двенадцатый граф Сноудон добрался до пенька и сел. Подтянул сумку. Паспорт… деньги… все было на месте. Грудь болела зверски, наверное, пара ребер переломана. Но если не делать резких движений, можно выжить, дожить, по крайней мере, до того, как он переберется в Европу.

Было темно. Граф выудил из сумки небольшой фонарик – один из неотъемлемых аксессуаров его опасной профессии, посветил по лесу. Неподалеку заметил упавшее дерево. Усилия отозвались новой болью, но через пять минут у него в руках была большая пастушья палка – шест. Падая, дерево придавило молодую березку, он доломал ее и ободрал ствол от веток. Обезболивающего не было, но если тебе больно, значит, ты еще жив. Закинув сумку на плечо, он побрел в направлении дороги…

Сердобольный водитель лесовоза поверил рассказу о разбойниках и подвез до города с названием Сердоболь[83], даже не взяв денег. На железнодорожном вокзале он купил билет до Гельсингфорса на проходящий экспресс: на промежуточных станциях билеты продавали без номера места и не спрашивали документов, удостоверяющих личность. На привокзальной площади он нашел круглосуточную аптеку, где купил все необходимое, в вокзальном буфете позавтракал… если это можно было так назвать, и в круглосуточном вокзальном магазине купил себе новую куртку и большие противосолнечные очки. В туалете вокзала он сам сделал себе тугую повязку на грудь из бинта, купленного в аптеке. Резиновые пули неглубоко проникли в тело, оставив рваные раны и огромные кровоподтеки. Он удалил их, одну за другой, засыпав раны антибиотиком, и только потом наложил повязку. Пару дней должно продержаться, если остановит полиция, скажет, что упал в лесу с велосипеда, нарвался на сучки.

Оставалось только одно. Бросить тех, кто ему поверил просто так, он не мог.

За несколько минут до экспресса на Гельсингфорс граф подошел к старомодному общественному телефонному аппарату. Сыпанул несколько монет, набрал номер. На улице должно было вот-вот рассвести.

– Алло?

– Это дом купца первой гильдии Бухарина?

– Нет, черт возьми! Звоните посреди ночи, надоели!

Граф положил трубку. Сигнал отмены передан, выступление не принесет ничего, кроме лишних жертв, арестов и ссылок, возможно, что и виселиц. Может быть, есть смысл попытаться потом…

В углу полуночный дежурный в форме железнодорожного ведомства героически боролся со сном. Маленький зал ожидания был почти пуст.

На улице послышался мощный гудок локомотива – он. Скорый, на Гельсингфорс. Стоянка две минуты. Граф подхватил сумку и пошел на платформу…