Нет ничего невозможного. Путь к вершине

Даже те из друзей, что меня хорошо знают, всегда удивляются, оказавшись у нас дома: на полках, заставленных книгами и географическими картами, они не видят выставленных трофеев. А меня пугает мысль о том, чтобы стать пленником собственного прошлого. Наверное, поэтому я не храню награды, полученные на соревнованиях. Одни я отдаю своему дедушке, другие дарю какому-нибудь ребенку, который с сияющими глазами следил за забегом. Иногда — владельцу отеля, где остановился, или кому-то из своих спонсоров. Те трофеи, что все же добираются до дома, в итоге оказываются в контейнерах для переработки мусора; некоторые я вообще использовал как скребок, чтобы снять с лыж воск, или как доску, чтобы нарезать овощи. Может быть, мной движет боязнь застрять в прошлом? Или тщеславие? Или наоборот, тщеславным меня делает страх перед дискомфортом, который я испытаю, приняв, что мои заслуги ценны?

— Наступит день, когда ты пожалеешь, что не насладился своими достижениями, — в шутку ворчит на меня Эмели.

У меня нет сомнений, что я очень хорошо, невероятно хорошо провел время, как планируя, так и реализуя проект. Однако даже это триумфальное восхождение показало, что по большому счету осуществить его не так уж трудно, а теперь я буду думать, как мне пойти еще дальше.

Ночь была короткой, и рано утром я вновь вышел побегать в горах. Прямо рядом с домом я выбрал узкую и неровную тропинку, засыпанную упавшими зимой ветками и влажными камнями, по которой выбрался из фьорда и поднялся в гору. На высоте мне уже не мешали высокая трава и насекомые — там только камни и редкие, самые отчаянные растения. В небе висел мелкий дождик, а гребень, по которому я хотел подняться, играл в прятки с туманом.

Маршрут был легким. Согласно написанному в путеводителе, который был у меня дома, по сложности он соответствовал норвежскому уровню IV — это ландшафт, на котором я двигаюсь проворно и с легкостью. Это был один из немногих простых гребней, близких к дому, по которому я еще не бегал. Поскольку перед предстоящими соревнованиями надо было немного отдохнуть, я решил воспользоваться этим днем для знакомства с ним. Ноги скользили по влажному камню, но поскольку я мог хорошо цепляться руками, то продолжил путь. Гребень сужался до очень узкой линии, похожей на лезвие ножа, а каменистая поверхность была сыпучей и казалась не особо дружелюбной. Я продолжил карабкаться по этой узкой полоске. Меня шатали порывы ветра с дождем, и через какое-то время я спросил себя: а что я тут вообще делаю? Я только что вернулся с Эвереста, и холм чуть выше тысячи метров напоминал мне, что любые горы, большие или маленькие, сами решают, соглашаться ли на танец, на который мы их приглашаем.

В ту субботу я снова прицепил на футболку стартовый номер и принял участие в своем первом полумарафоне по асфальту. Маршрут шел по шоссе, с нарастанием высоты.

В машине, пока мы возвращались домой, Эмели достала блокнот и начала записывать забеги, в которых мы хотели поучаствовать летом. Поняв, что остаются кое-какие свободные выходные, мы размышляли о вершинах, которые хотели бы покорить, и об экспедициях, в которых хотелось бы принять участие. Когда мы улеглись в постель, в блокноте уже не было ни единого белого листа ни в начале, ни в конце, и даже поля были заполнены пометками, почерк в которых становился все меньше, с названиями вершин, маршрутов, забегов, идей и еще идей, которые мы, возможно, никогда не реализуем.

Мы пришли к единому мнению: возможно, выполнить все, что в этом блокноте, мы не сможем ни за лето, ни за целый год, ни за всю жизнь. Но мы оба решили, что попытаться стоит.

Пока за мной не придет лавина, большой камень или старость, я продолжу подниматься в горы, влюбленный в эту искреннюю легкость, в поисках бесконечного движения. Пока у тела не иссякнут силы, чтобы следовать за сознанием, я буду это делать, убежденный, что лучший момент — это всегда прямо сейчас, а лучшие воспоминания будут завтра.

Солнечный луч проник в комнату, не дотрагиваясь до стекла, а мягкий порыв ветра пошевелил штору. Я повернулся на другой бок, чтобы поспать еще, но было уже поздно. Я протянул руку и, к своему разочарованию, нащупал только смятую простыню. Постепенно, пока я еще немного валялся в постели, сонливость прошла.

Часы на прикроватной тумбочке показывали шесть утра, а из окна было видно ясное синее небо. Ветер двигал занавески, принося в комнату свежий воздух с запахом весеннего леса. Я встал и почувствовал, что суставы немного похрустывают, а ноги — скованные и тяжелые. Подойдя к окну, я полностью раздвинул шторы.

Солнце завладело комнатой; влажная от ночной росы трава за окном дышала юностью. На стуле у окна проветривались шорты и футболка, в которых я бегал накануне. Я понюхал их и решил, что вспотел несильно; я надел шорты и, пока натягивал на голову футболку, услышал, как открылась дверь и бодрый голос произнес:

— Ну что, побежали?

Тренировка с Ули Штеком и Элиа Мийриу в Кхумбу, Непал

Первая победа