Нет, не призраки!

— Спасибо. После контузии в кабине меня подташнивает. Лучше на свежем воздухе. Тем более что и попутчик есть, — он компанейски подмигнул обер-ефрейтору, свесившему за борт взлохмаченную голову.

— Тогда быстрее в кузов: мы спешим.

Фельдфебель ловко вскинул правую ногу на резной скат, подтянулся на руках и перелез через борт.

В кузове было много свежескошенного сена. От него шел пряный запах клевера, горечавки, медуницы. Глубокая вмятина, напоминающая чем-то гнездо, свидетельствовала о том, что обер-ефрейтор, пользуясь возможностью, здорово здесь отоспался после бессонных фронтовых ночей.

— Наступление русских захлебнулось. А во время передышки можно кое-что себе позволить. Будут матрацы для всего орудийного расчета, — обер-ефрейтор кивнул на сено и поинтересовался: — Вы, очевидно, из госпиталя недавно?

— Позавчера выписался.

— Сейчас разыскать своих трудно. Много новых соединений и частей подбросили. В районе Золочева командование что-то замышляет. Ничего, пусть эти лежебоки после Бельгии и Франции понюхают настоящего пороху, — обер-ефрейтор кисло ухмыльнулся, и его красивое лицо стало злым и ненавидящим.

— Да, пришлось нашему брату здорово хлебнуть в этой проклятой России. В сорок первом здесь, за Львовом, я получил свое первое боевое крещение. Русские и тогда дрались за каждый верстовой столб…

— Теперь вот опять за Львовом, только с обратной стороны, — обер-ефрейтор ждал, какое впечатление произведут эти слова на попутчика, но тот молчал.

Обер-ефрейтор приподнялся на локтях:

— Будем знакомы. Меня зовут Густав Норде. Водитель тягача из сто двадцать третьего артиллерийского полка.

— Адольф Гофен, — представился фельдфебель, подавая новому знакомому руку.

Норде пристально взглянул на топкие, длинные пальцы фельдфебеля и переспросил:

— Адольф Гофен? Вы не из Дрездена?

— Да, я уроженец Вайсенкирша[10]. А вы?

— Я, герр фельдфебель, — раздельно произнес Норде, что-то обдумывая, — тоже вырос в этом районе. — Он сделал паузу и странно покосился на правую кисть Гофена: — И имел честь хорошо знать…

Норде не договорил — к его шее взметнулись цепкие руки фельдфебеля, большие пальцы впились по обе стороны кадыка. Лицо обер-ефрейтора побагровело, голова откинулась назад.

Гофен бесшумно опустил бездыханное тело на сено, прижался ухом к его груди. Мертв…

Не отрывая глаз от кабины, Гофен подполз к заднему борту. Водитель и его помощник ничего не слышали. Грузовик по-прежнему разрезал тяжелый предгрозовой воздух. «Скорость, по-видимому, шестьдесят километров в час», — решил фельдфебель.

С востока быстро наплывала березовая роща. И как раз перед нею шоссе круто сворачивало вправо. «Оппель» значительно снизил скорость. Воспользовавшись этим, Гофен ловко скользнул за борт. Приземлился он удачно, по инерции пробежал несколько метров и скрылся в роще.

* * *

В просторной риге на западной окраине села Козубцы собралась почти вся разведрота. Усталый, с черными обводинами под глазами, старший сержант Владимир Сорокин пытался отделаться несколькими скупыми фразами. Но поиск во многом был поучительным, и даже чуткий лейтенант Добриченко не сжалился.

— Разведгруппа будет отдыхать целую неделю, — расщедрился он. — Поэтому, братец-ленинградец, не хитри.

Вездесущий ординарец ротного Баймуратов дружелюбно протянул Сорокину флягу с холодным какао:

— Маленько подкрепись. Пей хоть до дна, только расскажи.

— Излагай, мэгобари[11]! — Чернющая правая бровь Имедадзе наискосок пересекла весь лоб — коснулась шевелюры. — Больно слог у тебя хорош. После войны, кацо, будешь академиком!

Пророчество Имедадзе было поддержано добрым смехом. На бледных щеках Сорокина выступил едва заметный румянец. Старший сержант глотнул из фляги и сказал:

— Линию фронта мы преодолели без особых осложнений. До самого Львова пробирались лесом. Ночью идем, днем отлеживаемся в кустарниках. Надо заметить, у фрицев режим тоже оказался точно таким же. Двадцатую танковую и триста четвертую дивизии особого назначения они перебрасывали как раз ночью. Мы, конечно, все засекли и подсчитали. В телефонную связь подключились, любопытную перебранку двух генералов гитлеровских подслушали. Прямо скажу: не те у них речи, что в сорок первом. Знает кошка, чье сало съела… Потом наш старший, Виталий Сербиненко, предложил: «Давайте, хлопцы, прощупаем фрица до самых печенок. Заодно первыми на советскую государственную границу выйдем. Это сразу за Судовой Вишней…» Кто же откажется от такого соблазна? Даже несмышленому салаге и то известно, что разведку надо вести на возможно большую глубину. Согласовали по радио с «Восьмым», передали все собранные сведения… Начальник разведки благословил. Ну, значит, — вперед на запад! Ночью в лесу под Великим Любеном наткнулись на какое-то крупное соединение. Шли, можно сказать, по спящим фрицам… Кто? Откуда? С какими целями? Аллах их знает… Только перед самым рассветом немецких артиллеристов едва не всполошили. Хорошо, часовой как сонная ворона, а то не миновать бы осечки… И опять те же три вопроса открыты… Хочешь не хочешь, а если обстановка не прояснится, надо «языка» брать.