Нет худа без добра

Это отнюдь не означало, что ее только это и занимало в жизни. Обжегшись на молоке, дуешь на воду, подумала она. Что говорил ей в ярости Маркус с красными глазами, когда упаковывал свои вещи? Никто никогда не полюбит тебя так, как я. И вспомнила, что подумала тогда. Слава Богу, я бы не вынесла снова такой любви ни от кого. Когда он ушел, она долго наслаждалась тем, что одна нежится в громадной кровати. Но потом начала себя чувствовать в ней так, как если бы спала на дрейфующей льдине.

Нола встретилась взглядом с глазами Бена, когда он поворачивался, чтобы уйти, и почувствовала, как зарделось ее лицо. Когда он исчез под аркой, она подумала, увидит ли его когда-нибудь еще?

– Похоже, хороший парень, – сказала Нола.

Гнев, который она испытывала всего несколько минут назад, исчез. Вместо него она почувствовала сильную усталость.

– Он действительно такой. – Грейс вздохнула еще раз и начала открывать маленькие кусочки от салфетки. – И я не уверена, что смогу стать мачехой тридцатилетнего мужчины.

– Вы помолвлены?

– Нет.

Грейс отвела глаза в сторону.

Нола заметила, что задела ее за живое, и быстро сменила тему.

– На днях я видела в газете твое имя. Но не в связи со всем этим. – Она развела руками. – Что-то в связи с цирком?

– А, понятно. – Грейс, которая казалась себе разорванной на маленькие клочки, как ее салфетка, будто стала возвращаться к прежней форме. Она рассеянно улыбнулась. – Цирк в Нью-Йорке. Это бенефис в пользу пен-клуба. Группа писателей станет валять дурака перед зрителями. Ожидаются восторги, если только я не свалюсь. Я выступаю на трапеции.

– Какой ужас!

– Там будет страховочная сетка. – Грейс пожала плечами. – Кроме того, в школе я входила в состав гимнастической команды и выступала довольно успешно. Моим любимым снарядом было бревно.

– Ну что же, желаю удачи.

Ноле послышалась нотка горечи в собственном голосе, и она увидела, что это не ускользнуло и от внимания Грейс.

– Мне она необходима, – сказала она и добавила со вздохом: – О, Нола, я все еще не убедила тебя, не правда ли? Хоть что-нибудь из того, что я сказала, подействовало на тебя?

После неловкого молчания Нола ответила мягко:

– Я понимаю, куда ты клонишь. Но, боюсь, нам с тобой не по пути.

Грейс внезапно повернулась, что-то нащупывая в громадном кожаном мешке, который висел на спинке ее стула. Достав оттуда коробку с рукописью, она сунула ее Ноле.

– Пожалуйста, – прошептала она со слезами на глазах, – прочти это. Хотя бы прочти, что я написала. Возможно, ты передумаешь.

Внезапно Нола поднялась.

– Нет, не передумаю. – Но, неожиданно для себя, взяла рукопись, схватив ее обеими руками, будто якорь в борьбе против волны головокружения, заглатывающей ее. – Извини, но мне надо идти. Прости за испорченный ленч.

Грейс схватила руку Нолы, сжав ее детскими по размеру ладонями немного дольше, чем при рукопожатии.

Нола, направляясь к выходу, слегка споткнулась и почувствовала, что ее тошнит, как будто бы она объелась.

Понимает ли Грейс, что ее удерживает?

Догадывается ли она о том, о чем Нола не может себя заставить рассказать, о правде, которая намного сокрушительней, чем Грейс может себе представить?

Час спустя Нола сидела со своим руководителем за громадным столом в конференц-зале, и ее чертежи лежали перед ним. Она увидела удивление на его худом, заостренном лице, когда он изучал их. Даже зная, что она получила обе премии Карнета и заветную стипендию американского института архитекторов в Купер Юнион, он оказался совершенно не готовым к этому.

Нола и сама не была в себе уверена. Откуда взялся этот проект, выполненный с такой самоуверенностью и с мастерством? Все походило на сказку, в которой гномики-сапожники исполнили его по волшебному мановению, пока она спала.

Но Кен даже не улыбнулся.

– Это совсем не то, что я имел в виду, – сказал он.

Ее руководитель отличался прямотой, и это ее восхищало. Когда он посмотрел на нее, растерянное выражение его близко посаженных голубых глаз за черепаховыми очками подействовало так, словно наждачной бумагой провели по ее и без того оголившимся нервам.

– Если бы кто-нибудь оставил этот проект на моем столе, я ни за что бы не догадался, что он твой, – продолжил он. – Это не твой стиль.

Он опять вернулся к проекту и пристально рассматривал тонкий лист ватмана, словно плывущий по поверхности полированного стола розового дерева.

– Но тебе он понравился? – не выдержала Нола.

Ей необходимо знать. Сейчас. Прежде чем она разломится от напряжения пополам.

Кен взглянул на нее, как будто удивился, что она спрашивает об этом.

– Я был бы просто сумасшедшим, если бы он мне не понравился.

– Тогда он твой. – Она тяжело сглотнула, стараясь подавить возбуждение, которое пыталось вырваться наружу из ее горла. – Я имею в виду не нашу фирму, а персонально тебя.

– Ну ты, конечно, свою долю славы…