Нет худа без добра

– Если и знают, то никто мне об этом не сказал.

– Ты хочешь сказать, что это всего лишь вопрос времени?

– Нола, мы говорим не о сонных директорах какой-нибудь страховой компании. Ты имеешь дело с Корделией Траскотт. Можешь представить ее реакцию, когда она обнаружит, что ты связана, пусть даже отдаленно, с этим проектом?

Ноле хотелось возразить, но она знала, что Мэгвайр прав. Она не могла упрекнуть его в перестраховке. Даже когда он узнал, что она – дочь Юджина Траскотта – Нола сообщила ему об этом за день до того, как эта новость появилась в газетах, – его реакция была странно противоречивой, но в ней чувствовалась поддержка. "Не скажу, что догадывался, но в какой-то степени я не удивлен, – сказал он. – Порода чувствуется, Нола. Ты пойдешь далеко. И отчасти потому, что не боишься отличаться от других".

Отличаться. Может быть, именно поэтому большую часть жизни она чувствовала себя так, будто плывет против течения?

И именно это "отличное от других" мышление сработало в ней сейчас. Корделия Траскотт. Предположим, что не она обнаружит это, а кто-нибудь другой скажет ей: Нола Эмори не просто работает в фирме "Мэгвайр, Чанг и Фостер" – это она разработала проект, занявший первое место.

А что, если этим человеком стану я сама? Это безумие? Может быть. Но не лучше ли действовать сейчас, начать игру, не обращая внимания на то, что на руках почти нет козырей? Потому что есть шанс, пусть совсем ничтожный, убедить Корделию Траскотт в том, что только она, его плоть и кровь, может сделать библиотеку сенатора такой, какой ей следует быть. Как костюм, сшитый по его точным меркам, ее проект воплотит принципы, которые он отстаивал, битвы, которые он вел, идеалы, к которым он стремился…

– Ты прав, Кен. – Мысли в мозгу Нолы бились так же лихорадочно, как ее пульс. – Она должна знать, что это мой проект.

У Кена отвисла челюсть.

– Но я не имел в виду…

Нола остановила его быстрым движением руки.

– Если бы я встретилась с ней, лицом к лицу… Если бы убедила ее, что я единственная, кто сможет это сделать верно… О, Кен, наверное, я брежу? Есть ли какой-нибудь шанс, что она может появиться здесь?

– Нола, я знаю, что это для тебя значит. Но в нашем деле мы редко получаем то, что хотим. Конечно, это прекрасная возможность. И библиотека скорее всего будет построена… в свой срок. Только проект ее, возможно, будет уже не твой. Я знаю, это угнетает, но такова жизнь, ведь так?

Забыть обо всем и вычеркнуть библиотеку из своей жизни? После недель и месяцев адского труда до полуночи, мечтаний и стремления как-то соединиться с отцом? Нет, она не смирится с этим!

– Жизнь – это когда делаешь какую-нибудь глупость оттого, что нечего терять, – сказала Нола, повернулась и вышла из кабинета.

Вернувшись к себе, она сняла трубку и набрала номер Грейс. Та ответила после первого же гудка.

– Привет, – сказала Нола. – Это я.

– Привет. Как поживаешь?

Какое-то странное товарищество, казалось, возникло между ними.

– Неплохо, – соврала она. – А ты?

– Пока жива. Послушай, я могу помочь тебе чем-нибудь?

– Мне нужно найти твою мать, – заторопилась Нола. – Не спрашивай зачем. Ты можешь дать мне ее телефон?

На другом конце провода послышался судорожный вздох, но Грейс, к счастью, не стала расспрашивать ее.

– Моя мать здесь, в Нью-Йорке. Живет у моего бывшего мужа.

Грейс продиктовала номер телефона и адрес.

Нола поспешно простилась и нажала кнопку разъединения. Когда она набирала номер, данный Грейс, дыхание ее участилось. Что, если Корделия тут же повесит трубку? И услыхав на том конце провода глухие гудки, она уже была готова повесить трубку.

И вдруг в телефоне послышался красивый мелодичный голос. Голос, который она узнала мгновенно. Он принадлежал той крошечной, всегда безупречно одетой женщине, которая, бывало, останавливалась у маминого стола, чтобы сказать ей «здравствуйте», прежде чем проследовать в кабинет мужа.

– Алло?

И Нола – став снова маленькой девочкой с книжкой для раскрашивания и цветными карандашами, прячущейся под столом у матери, – внезапно потеряла дар речи.

– Кто это? – с ноткой нетерпения в голосе спросила Корделия.

Нола набрала воздуха в легкие.

– Это Нола. Нола Эмори, – решительно сказала она. – Я хотела бы с вами встретиться. Пожалуйста, это очень важно.

Последовала пауза, за время которой Нола снова успела стать собой – взрослым человеком.

Корделия заговорила негромко, но с явной твердостью в голосе:

– Не думаю, что нам есть о чем говорить, мисс Эмори. В отношении меня вы уже заявили о своей позиции достаточно ясно.

– Есть еще другие вещи. Вы не знаете о них.

– Вы говорите о деньгах? Весь этот шум из-за них?

В голосе звучало возмущение, как будто она вот-вот взорвется.

– Нет! – выкрикнула в ужасе Нола. – Мне ничего не нужно от вас. Я никогда не хотела этого… этой ситуации. – Ее голос упал, и она постаралась снова овладеть собой.

– Тогда чего же вы хотите?

– Просто встретиться с вами. Поговорить. Десять минут. Вот и все. Я смогу приехать к вам, – она взглянула на часы, – через полчаса.

– Нет. Не сюда. Мой внук…