Нет голода неистовей

Ей это было не знакомо. Еще никогда она не чувствовала прикосновения чужой кожи к своей дольше, чем на самое короткое мгновение. И когда он подтянул ее к себе, окружив своим телом, Эмма была поражена, ощутив, насколько теплым он оказался. Ее тело, которое от голода стало бледнее и холоднее, тоже вмиг нагрелось. Ей пришлось признать, что эта незнакомая близость была… необычайно приятной. Пока он спал, Эмма чувствовала, как волосы на его ногах щекотали ее кожу, а твердые губы крепко прижимались к ее шее. Спиной она даже ощущала сильное биение его сердца.

Эмма, наконец, поняла всю прелесть такой близости. И одолеваемая новыми для себя ощущениями, она задумалась, как кто-то мог не желать разделить постель с мужчиной. Этот незнакомец ответил на столько волнующих ее вопросов, исполнил так много ее тайных мечтаний.

И все же он мог с легкостью убить ее.

Поначалу, он прижал ее к своей груди так сильно, что Эмма еле сдерживалась, чтобы не вскрикнуть. Но она не думала, что он это делал, чтобы причинить ей боль — если уж на то пошло, он мог просто ее ударить — поэтому его очевидная потребность так крепко прижимать ее к себе и смущала Эмму.

Он, наконец, заснул, его дыхание стало медленным и равномерным. Собрав остатки смелости, Эмма, спустя какое-то время — что показалось ей вечностью — смогла все-таки немного ослабить его объятия.

Если бы только она умела перемещаться, то смогла бы с легкостью убежать — но, с другой стороны, тогда ее вообще не похитили бы. Анника не раз рассказывала Эмме о Перемещении — способе передвижения Орды. Она предупреждала, что вампиры могли телепортироваться в любое место, в котором бывали раньше хоть раз. Более сильные даже могли телепортировать других, и только яростное сопротивление могло предотвратить эту попытку. Анника хотела, чтобы она тоже овладела этим навыком. И Эмма действительно старалась изо всех сил, но, потерпев неудачу, потеряла всякое желание продолжать. Она просто перестала обращать на это внимание…

Выбравшись, наконец, из его объятий, Эмма осторожно приподнялась. И ступив на пол, обернулась, чтобы взглянуть на него, снова поразившись его привлекательности. Ей было грустно, что он так себя вел. Грустно, что ей не удалось узнать больше о себе — и даже о нем.

И только она отвернулась, чтобы уйти, как его большие руки поймали ее за талию. Он снова бросил ее на кровать и сжал в своих объятиях.

Он играет со мной.

— Тебе от меня не сбежать.

Вдавив ее тело в матрас, он, приподнявшись, навис над Эммой.

— Ты лишь распаляешь во мне гнев.

Его глаза были открыты, но выглядели будто незрячими. Казалось, он все еще спал, и не осознавал своих действий, словно лунатик.

— Я-я не хочу тебя злить, — сказала Эмма с дрожью в голосе. — Я просто хочу уйти…

— Ты знаешь, скольких вампиров я убил? — тихо произнес он, то ли проигнорировав, то ли не услышав ее слова.

— Нет, — прошептала она, задаваясь вопросом, действительно ли он видел ее сейчас.

— Я убил тысячи. Охотился на них ради развлечения, выслеживал их логова. — Он провел внешней стороной своего когтя по ее шее. — А потом, одним ударом когтей отрывал им головы прежде, чем они успевали проснуться. — Скользнув губами по ее шее там, где только что провел своим когтем, он заставил Эмму вздрогнуть. — Для меня убить тебя так же легко, как и сделать вдох.

Его голос низко рокотал, успокаивал, словно голос любовника, совершенно противореча его жестоким словам и действиям.

— Ты собираешься у-убить меня?

Он нежно убрал прядь волос с ее губы.

— Я еще не решил. До встречи с тобой я и секунды не колебался. — Его тело начала бить дрожь от того, что ему приходилось удерживать себя над ней. — Когда я избавлюсь от этого тумана в сознании — когда это безумие пройдет, если я все еще буду считать тебя той, кто ты есть…, как знать?

— Кто я есть?

Обхватив ее запястье, он положил ладонь Эммы на свой обнаженный член.

— Чувствуешь, как я возбужден? Так знай, что единственная причина, по которой я не нахожусь сейчас в тебе — это то, что я ослаб. А не потому, что я хоть сколько-нибудь о тебе беспокоюсь.

Прикрыв на мгновение от смущения глаза, Эмма стала пытаться высвободить руку, пока, он сам, наконец, ее не отпустил.

— Ты бы причинил мне, таким образом, боль?

— Не задумываясь, — его губы скривились в ухмылке. Казалось, что он пристально смотрел на ее лицо, но его глаза были по-прежнему пусты. — И это только начало всего того, что я собираюсь с тобой сделать, вампир.

Глава 3

На следующее утро Лаклейн проснулся рядом с ней. Еще не совсем пробудившись ото сна, он чувствовал себя довольным, как никогда за эти сотни лет. Конечно, практически два столетия из этих сотен он провел в настоящем аду, но сейчас все было иначе. Он, наконец, был сыт и чист, а ближе к утру, провалившись в сон, Лаклейн спал, как убитый. Впервые кошмары последней недели не беспокоили его.