Несусветный багаж

— За свою долгую жизнь я привык к постоянным переменам и совершенно не понимаю людей, привыкших к однообразному течению жизни и потому жалующихся на какие-то неудобства, когда им случается переночевать в незнакомом месте.

— Очень этому рад, — любезно ответил учитель рисования, — однако, я вижу, что отвлек вас от газеты.

— Еженедельники — это символ нашего времени, — заявил мистер Джозеф Финсбюри. — В Америке, я слышал, они заменили всякое другое чтение, поскольку полностью удовлетворяют потребностям граждан. Там есть новости со всего света, сообщения о наводнениях, пожарах и развлечениях для публики; есть свой уголок для политиков, для дам, разделы, посвященные шахматам, религии и даже литературе. Несколько острых злободневных статей позволяют судить о состоянии общественного мнения. Столь громадное значение нельзя переоценить. А какой кладезь знания для просвещения людей! Проблема эта чрезвычайно интересна, но я говорю об этом только в порядке отступления, вас же хочу спросить, являетесь ли вы тоже регулярным читателям ежедневной прессы?

— В газетах, к сожалению, мало что может заинтересовать людей искусства, — ответил Питман.

— В таком случае, — продолжил Джозеф, — объявление, которое уже два дня появляется в разных газетах и сегодня снова было повторено, возможно, прошло мимо вашего внимания. Имя с незначительным отличием очень напоминает ваше. Я вам прочитаю.

«УИЛЬЯМ БЕНТ ПИТМАН — если случайно увидит это сообщение — может узнать кое-что благоприятное для себя в конце главного перрона станции Ватерлоо в ближайшее воскресенье между 14 и 16 часами.»

— В самом деле так написано? — воскликнул Питман. — Покажите, пожалуйста! Да, тут, конечно, должно быть Дент. Что-то для меня благоприятное? Мистер Финсбюри, прошу меня простить, я понимаю, что вам это может показаться странным, но существуют причины семейного характера, по которым я бы желал, чтобы об этом объявлении было известно только нам с вами. Я вас заверяю, что ничего плохого за этим не кроется, причина чисто семейная, исключительно семейная, и еще могу вас успокоить, что все обстоятельства дела известны нашему общему другу, а вашему к тому же знаменитому племяннику мистеру Майклу, который не перестал меня меньше уважать.

— Вашего слова мне достаточно, — заявил дядя Джозеф, сопровождая свои слова почтительным жестом на восточный манер.

Получасом позже учитель рисования застал Майкла в постели за чтением книги в прекрасном настроении и благорасположении духа.

— Привет, Питман, — поздоровался он с гостем, откладывая книжку. — Что привело вас сюда в такое необычное время? Вам же, дорогой мой, надлежит быть в церкви.

— Не до церкви мне, мистер Финсбюри, — пожаловался учитель рисования. — Нас тут новая история ожидает. — После чего протянул Майклу газету с объявлением.

— Что это? Что еще за новости? — Майкл уселся на кровати. Нахмурив брови, он с полминуты изучал сообщение. — Питман, мне этот документ совсем не нравится.

— Тем не менее, что-то надо с этим делать.

— Мне казалось, что станцией Ватерлоо вы уже сыты по уши, — заметил адвокат как бы рассуждая. — Или в вас проснулись какие-то нездоровые инстинкты? С того момента, как вы сбрили бороду, вы на себя не похожи. Я готов поверить, что именно в бороде и помещался ваш разум.

— Мистер Финсбюри, я много думал над этим делом и, если позволите, изложу вам свои выводы.

— Валяйте! — разрешил адвокат. — Только прошу не забывать, что сегодня воскресенье, и следует избегать неприличных выражений.

— Я рассматриваю три возможности, — начал Питман. — В первом случае дело может быть связано с… э-э… с бочкой, во втором — со статуей мистера Семитополиса, а в третьем — с моим шурином, который уехал в Австралию. Если это первый вариант, что вполне возможно, лучше всего об этом деле забыть.

— Суд склонен присоединиться к вашему мнению, — кивнул Майкл.

— При второй возможности, — продолжил учитель, — моим несомненным долгом является сделать все, чтобы отыскать пропавший шедевр.

— Дорогой мой, ведь Семитополис неожиданно проявил чрезвычайную любезность, он покрыл все расходы и даже сохранил за вами комиссионные. Чего же вы еще хотите?

— Я, с вашего позволения, должен заметить, что необычайное благородство мистера Семитополиса обязывает меня удвоить старания. Всей этой затее сопутствовало крайнее невезение, и была она — не вижу необходимости это скрывать — с самого начала нелегальной. Тем более я должен вести себя как джентльмен, — закончил Питман, слегка зардевшись от смущения.

— Мне нечего вам возразить, Питман, — пожал плечами Майкл. — Я тоже когда-то намеревался всегда вести себя, как полагается джентльмену, но принимая во внимание устройство мира, а в особенности нашего адвокатского сообщества, такое решение было бы абсолютно односторонним.