От ее вида у Ханы, возможно, и перехватило бы дыхание, если бы она уже не истратила все чувства на слезы.
– Йоши, – прошептала она.
Брат вздрогнул при виде зверя, и у него точно перехватило дыхание. Волоски на руках Ханы встали дыбом, нос защекотало от озона. Но она потянулась к теплу, как всегда, с самого раннего детства поступала с крысами и кошками, однако опасалась, что жар окажется слишком горячим для ее разума.
Хана моргнула, вытерла глаза покрытыми коркой костяшками пальцев. Голос арашиторы прозвучал в черепе ударом грома.
Она сжала ладонь брата и удивленно прошептала:
– Йоши, она поздоровалась со мной…
Йоши отвернулся, глядя на лес.
– Ты же умела говорить со зверями, когда была мальком. Ничего нового.
– Ее голос… Боги, будто в голове бушует буря. Послушай.
Йоши нахмурился, указывая на повязку на лбу.
– Болит.
Хана повернулась к арашиторе, осторожно потянувшись к ее теплу. Это ощущение не было похоже ни на что другое, с чем ей приходилось сталкиваться раньше. В голове грохотали грозовые тучи, а по коже танцевало электричество.
Хана моргнула, ошеломленная. Потом всхлипнула, заправив спутанные волосы за уши.
Арашитора начала чистить перья, приглаживая их на левом крыле жестким черным клювом того же цвета, что и ободок вокруг чудесных янтарных глаз. Хана зачарованно наблюдала за ней. Тигрица выглядела как картинка из детской сказки, которая вдруг сошла с бумаги и обрела полноцветную жизнь. Ее мысли звенели в сознании Ханы: пронзительные, яростные, оглушительные.
Зверюга моргнула и вскинула голову.
Грозовая тигрица наклонила голову, мотая хвостом из стороны в сторону.
Грозовая тигрица встрепенулась, расправила крылья.
Сквозь шум проливного дождя Хана услышала громкие голоса и хлопанье крыльев. Йоши изумленно приподнял бровь. В деревне раздался топот бегущих ног и суетливые крики. Где-то вдалеке заработал двигатель неболёта, гул пропеллера прорезал раскаты грома.
Йоши приложил руку ко лбу и зашипел.
– Что, черт возьми, стряслось? Никакого уважения к телесной боли у этих мужланов.
Брат с сестрой посмотрели в небо и увидели, как над головами пронесся еще один грозовой тигр и с треском приземлился на настил. Хана слыхала разные байки и знала, что зверя звали Буруу. Он был великолепен – широкая грудь, бугрящиеся мускулы, огонь, сверкающий в глазах, молнии, пробегающие по механическим крыльям.
Но еще больше Хана была очарована девушкой, ехавшей на Буруу верхом. Юкико. Девушкой, которую она впервые увидела на Рыночной площади Кигена: из носа у нее текла кровь. А сёгун зажал в кулаке железомёт, нацеленный ей в голову.
А потом Хана вспомнила слова Юкико, которая собиралась показать
Волосы Юкико ниспадали на плечи черными волнами, удерживаемые очками, которые были приподняты на лоб. Заколыхался шквал листьев, отметивших прибытие Юкико и грозового тигра. Девушка была бледна как пепел. Хана понимала, почему люди так о ней отзывались. Помимо внешней красоты таилось в ней что-то еще – некая свирепость в том, как она двигалась. А в воздухе вокруг нее гудело электричество.
Йоши склонил голову, на губах заиграла легкая, но кривоватая улыбка.
– Танцующая с бурей.
Девушка улыбнулась в ответ.
– Просто Юкико, Йоши-сан.
Кайя встретилась глазами с Буруу, и Хана почувствовала презрение в сознании самки, низкое рычание в ее груди. Хана смотрела то на парочку тигров, то на свою спасительницу.
Юкико спасла их после нападения на Киген. Именно ей Хана обязана жизнью.
Хана заметила, что у Юкико, прежде такой бледной, внезапно раскраснелось лицо, а глаза широко распахнулись.
Хана ощутила ее гнев. Тоску. Печаль.
– Ты в порядке, Юкико-сан?
Юкико вздохнула, присела рядом с братом и сестрой, убрала с губ выбившуюся прядь волос. Капли дождя падали на кожу, сверкая, словно драгоценности.