Нестор

Замполитрука понял: радоваться рано. Нет, радоваться вообще не придется.

…Пуля разнесла череп, но лицо каким-то чудом уцелело. Луч фонаря отразился в пустых зрачках. Ствол карабина у подбородка, палец на спусковом крючке.

– Что же это он!.. – выдохнул Макс. – Зачем?

– Ох ты! – Критцлер, грузно осев на пол, прислонился к стене.

В первый миг Александру почудилось, что ничего этого нет, потому что быть не может. А если и может, то не здесь, не с ними…

Опомнился, сцепил зубы. Сначала – живые!

– Раненому помогите. Отнесите в комнату, потом – перевязка.

Мориц подошел к трупу, покачал головой.

– А этот? Так и оставим?

– Сначала – живые, – проговорил Белов уже вслух. И надавил голосом:

– Выполнять!

Камрада Критцлера хватило ненадолго, перевязывали уже бесчувственное тело. Замполитрука проследил, чтобы все сделали правильно, смочил губы раненого водой. Действовать следует быстро, пока уцелевшие не осознали того, что случилось.

…К ним пришла Смерть. И уже не уйдет.

– Строиться в коридоре. С оружием!

Сам тоже взял карабин. Надежней будет. В лица светить фонарем не стал, только под ноги.

– Слушай боевой приказ, камрады!

…Под землей не усидеть. Еще несколько часов в темноте и тишине рядом с трупом, и люди начнут сходить с ума. Кто не выдержит первым? Горячий Мориц? Макс? Он сам?

– Берете патроны, мне – одну обойму. Выходите на станцию и идете по тоннелю. Задача: отыскать выход на поверхность, дождаться темноты и попытаться привести подмогу. Знаю, почти невозможно, но иного выхода нет.

Австрийцы переглянулись.

– А… А мы разве не вместе пойдем?

Белов поглядел на дверь, за которой лежал раненый.

– Останусь с Критцлером, иначе будет не по-людски. Сутки продержусь, так что особо не торопитесь, до ночи можно подождать.

– Так здесь и… – начал было Макс, но Белов ударил лучом фонаря в лицо.

– Отставить! Неизвестно сколько придется дорогу искать. Пока бродяг встретите, пока из них правду вытрясете… На сборы пять минут, время пошло!

Часы брать отказался, отломил треть буханки хлеба. В последний момент парни вновь предложили остаться, хотя бы до ночи, но замполитрука не захотел слушать. Вытолкал за дверь, задвинул засов и присел прямо на холодный бетон.

– Зачем ты это сделал? – спросила Смерть, присаживаясь рядом. – Я найду их в тоннеле.

– Найдешь, – согласился он. – Но умирать надо в здравом рассудке. А больше мне ничего не сделать.

Смерть оскалилась.

– И не надо. Не возражаешь, если я рядом побуду?

* * *

Жил в Страсбурге один портной,
И был он мастер недурной.
Заказчиков имел он тьму,
Валила валом знать к нему,
Чтобы придворный сшить наряд,
И стал портной весьма богат.
Вот как-то выпил он разок,
Да так, что заболел и слег
И уж призвал к себе врачей,
О смерти думая своей.
Но раз в четверг, во тьме ночной,
Явился черт к нему домой…

Александр читал вслух балладу Ганса Сакса, первую, какую вспомнил. О смысле не думал, просто выговаривал слова. Он сидел на полу рядом с негромко стонущим Критцлером, держа карабин на коленях. Вес оружия успокаивал. А еще замполитрука радовался, что не забрал у Макса часы. Не надо каждые несколько минут включать фонарик, прикидывая, сколько еще придется ждать. В глубине души он понимал, сколько именно. Поэтому лучше сразу во тьму.

…Как уголь черен и лохмат,
И как огонь глаза горят.
Не в шутку оробел портной.
Нечистый флаг принес с собой —
Четыре локтя в ширину,
Локтей до тридцати в длину.
Портного этот флаг страшит,
Из лоскутов он состоит,
И в нем портного видит глаз
Шелк, бархат, кисею, атлас,
Камлот, и саржу, и сатин,
Плис, чесучу и кармазин…

Несколько раз Белов отвлекался от истории незадачливого портного, чтобы поговорить с камрадом. Но Критцлер не откликался. Сумев встать и пройти несколько шагов, он исчерпал все силы. Есть не мог, лишь слизывал воду с губ.

Александр взвесил на ладони последний огрызок хлеба. Добить? Отложить на завтра? Что так, что этак, сытым все равно не быть.