Нестор Летописец

Никита, пребывая в затворе, в совершенстве изучил книги Ветхого Завета, а новозаветных книг, «этих святых книг, переданных нам в благодати Господом на наше утверждение и исправление, он никогда не хотел ни видеть, ни слышать, ни читать, ни говорить о них с другим. И поэтому стало ясно всем, что прельщен Никита дьяволом. И этого не могли стерпеть преподобные те отцы: Никон-игумен, Иван, что после него игуменствовал, Пимен Постник, Исайя, который был епископом в Ростове, Матфей Прозорливец, святой Исакий Печерник, Агапит Целитель, Григорий Чудотворец, Никола, бывший потом епископом в Тмуторокани, Нестор, написавший Летопись, Григорий, творец канонов, Феоктист, который был епископом в Чернигове, Онисифор Прозорливец. Все эти богоносцы пришли к прельщенному и, помолившись Богу, отогнали от него беса, и впредь не видел его Никита. И, выведя его из пещеры, они спрашивали затворника о Ветхом Завете, чтобы услышать от него что-либо. Но Никита клялся, что никогда не читал книг; тот, кто прежде знал наизусть иудейские книги, ныне в них ни единого слова не понимал, попросту сказать, и азбуки не знал; и те все блаженные отцы едва научили его грамоте».

Так была спасена душа монаха, возгордившегося и поддавшегося бесовскому искушению: «И с тех пор Никита предался воздержанию, жил в чистоте, смирении и послушании, так что всех превзошел в добродетели; позднее за многие добрые дела поставили его епископом Новгорода»[149].

Рассказ о Никите Затворнике свидетельствует как о настороженно-опасливом отношении в Печерской обители к такой крайней форме аскезы, как затвор, так и о духовном авторитете Нестора: он один из немногих монахов, кого игумен Никон взял с собой, чтобы вывести Никиту из пещеры и освободить от бесовской власти. Такой духовный авторитет наш герой приобрел, видимо, благодаря таланту книжника — автора религиозных сочинений, а не аскетическим подвигам (о них ничего не известно).

Пушкин заметил о сказаниях Киево-Печерского патерика: «прелесть простоты и вымысла»[150]. Для рационалистически воспринимающего мир человека Нового времени сказания о печерских иноках — яркие фантазии, плод экзальтированного, разгоряченного, неспокойного воображения, а отраженные в них факты поддаются не сверхъестественному, а реальному объяснению: с Исакием, например, очевидно, случился инсульт. Совсем не так воспринимали их в Древней Руси: видели в них не вымысел, а достоверное отражение действительных событий. И если бы и согласились с тем, что Исакий тяжко заболел, то добавили бы: источник болезни — нечистая сила. Печеряне жили с постоянным ощущением близости сверхъестественных сил — божественной и дьявольской. Борьба между ними разворачивалась и в душе каждого человека, и в обители, и в Русской земле, и во всем Божьем мире. С этим ощущением жил и монах Нестор. Но необычайное духовное напряжение, экзальтация, визионерство — свойство видеть сверхреальное (или то, что считалось таковым) для него как будто бы не были характерны. Он должен был испытывать трепет, поражаться, соприкасаясь с такими аскетами, как Исакий или Никита, с такими визионерами, как Матвей. Но сам был другим.

Жизнь Нестора в монастыре, видимо, текла неторопливо и спокойно. Сказания о печерских иноках, вошедшие в патерик, в большинстве своем отличаются остросюжетностью, неожиданными поворотами событий — пуантами, часто повествуют о столкновениях с разнообразными антагонистами — от бесов до иноверцев или алчных и неблагочестивых князей. Это своеобразные новеллы, пугающие, изумляющие, увлекательные. Монахи в этих сказаниях наделены прозорливостью и даром чудотворения. Жития Нестора среди этих произведений нет: с ним в Печерской обители не происходило ничего удивительного, молва не сообщала о его чудесах и пророчествах. Он любил мерность, и жизнь его была мерной. Его идеалом, несомненно, был кроткий, смиренный Феодосий: написанное Нестором Житие преподобного свидетельствует об этом. Слово «смиренный» в древности писалось не так, как сейчас: «смеренный» (точнее, «смѣренный», с буквой ять). Оно происходило не от «мира», а от «меры». Эту меру и полюбил наш герой.

Печерский монастырь не был отгорожен от мира. Расположенный в городе — столице Руси, прославленный своими подвижниками, он посещался и князьями, приходившими для благочестивых бесед, духовных поучений к настоятелям и почитаемым старцам, и боярами. С одним из знатных киевлян, воеводой Янем Вышатичем, участником многих событий, бывалым человеком и умелым рассказчиком, видимо, не раз беседовал Нестор — следы этих бесед отражены на страницах «Повести временных лет».

Глава третья. «От многых мала въписахъ. да почитающе славят Бога». «Чтение о Борисе и Глебе»