Неспящие

Пурпурные флаги гордо развевались над оживлёнными улицами. Вопреки опасениям Абео, Соль никто особенно не рассматривал. Это для неспящей, отрезанной от мира на протяжении восемнадцати лет, всё было ново и удивительно. А вот для жителей Мираха она была обычной девчонкой, не стоящей внимания. Их могла смутить разве что её бедная одежда, не изобилующая вышивкой или перламутровыми пуговицами, но снисходительный взгляд столичного франта вряд ли рассмотрел бы в ней беглую эгерку. Однако Абео всё равно чувствовал себя как на иголках, поэтому спешил скорее добраться до квартала Непобеждённой. Как бы Соль ни упрашивала его провести хотя бы небольшую экскурсию по городу, Абео был непреклонен. Отзвуки голоса Тэо Рэсиса до сих пор звучали у него в голове. Абео не знал, кто мог поступить так с его наставником, но был уверен, что этот кто-то всё ещё ходит по улицам города. Он не мог позволить себе беспечность, особенно теперь, когда в его руках был ключ к новой жизни для всех эгеров Аструма. Единственное, на что Соль удалось его уговорить, – дойти до места назначения пешком. Но и то лишь потому, что городской трамвайчик в обеденный час был битком набит студентами и любопытными туристами с окраин империи, для которых общественный транспорт был едва ли не главной диковинкой Мираха. Соль и сама пребывала в расстроенных чувствах, упустив возможность прокатиться на нём: бронзовое чудо с золотыми вензелями пронеслось мимо, позвякивая колокольчиками, ласкающими слух, и исчезло столь же стремительно, сколь появилось. Но даже недолгая прогулка по городу наполняла сердце неспящей таким восторгом, что она временами забывала дышать. Хил часто рассказывала дочери о Мирахе, но Соль никогда даже близко не могла представить, насколько величественной окажется имперская столица. Вспомнив рассказы мамы, она испытала укол совести: та, наверное, уже с ног сбилась, ища её. Но неспящая постаралась оправдать сама себя: она ушла ради благого дела и Хил ещё будет ею гордится. В конце концов, именно она привила ей мысль, что нет ничего более ценного, чем свобода. Для всех. Без компромиссов.

Жилище Абео было скромным. Вход в квартиру располагался прямо за аптечной лавкой. Старое здание с каменными стенами не изобиловало дорогой мебелью. Кухня сливалась с маленькой гостиной, из которой можно было попасть в ванную или на второй этаж, если подняться по лестнице. Наверху небольшая деревянная антресоль вела в две комнаты: спальню Абео и ту, что когда-то принадлежала его отцу. В обеих, как и во всём остальном доме, царил идеальный порядок. Их и вовсе можно было спутать между собой: жилище Абео не украшали ни картины, ни ковры, ни статуэтки. Даже бытовые предметы едва ли встречались на пустых отполированных поверхностях столов и комодов. Комната борейца выглядела безлико, будто в ней и вовсе никто не живёт. Вторая тоже не отличалась уютом: видимо, после смерти отца Абео спрятал все его вещи, чтобы не бередить воспоминания.

Несмотря на внешнюю холодность и пустоту своего жилища, Абео принял гостей как подобает. Из-за долгих разъездов еды в доме не осталось: Абео предпочитал жить с пустой кладовой, чем позволить хоть чему-то пропасть. Но он быстро сориентировался и раздобыл горячих капустных пирогов из лавки в конце квартала. Соль и от этого пришла в восторг, открывая для себя всё новые гастрономические горизонты. Что было не слишком-то сложно, если всю жизнь питаться одним овечьим сыром и картошкой.

Абео удалось договориться о встрече со старшим врачом утром следующего дня. Он не на шутку волновался по этому поводу, поэтому был рад, что простые бытовые хлопоты заняли большую часть вечера. Они помогли отвлечься от тревожных мыслей. После ужина Абео и Соль несколько часов просидели на кухне, обсуждая, как лучше всего подать историю неспящей. Абео исписал добрую половину своего журнала и подготовил для Соль целую речь, но немного сбавил обороты, когда она подняла его за это на смех. Хоть у Тори и гудела голова от их болтовни, он был рад увидеть, что и Абео досталось от язвительной эгерки. Не одному же ему страдать!