Абео внимал каждому слову. Он с жадностью вгрызался в мельчайшие подробности истории Соль. За последние несколько дней они неожиданно сблизились, и ему казалось, что он знает эту острую на язык девушку всю жизнь. Её детство в сгоревшей деревне на краю мира, её друзей, таких разных, но объединённых общей бедой. Её удивительный, уникальный опыт преодоления болезни, погубившей тысячи аструмцев. Все они засыпали навсегда, и лишь она одна смогла проснуться. Абео не понимал, что делало её особенной. Он строил разные теории: может, всему виной был какой-то особый дар, а может, дело в том, что она с малых лет росла вдали от цивилизации. В стерильных госпиталях правит страх смерти, но как можно привить его тому, кто всю жизнь провёл под свободным небом? Конечно, Соль решила попытать удачу и обойтись без лекарств не от большого ума. Но стоило отдать должное её безрассудной смелости, столь случайным и неожиданным образом открывшей новые грани того, что принято было считать болезнью. Абео очень хотел докопаться до правды, разгадать эту тайну, понять, что на самом деле такое этот эгерум… Но пока всё, что он мог сделать, – это слушать. И записывать. Соль рассказала ему о том, как ей удалось провернуть свою авантюру снова. А потом ещё и ещё раз. В конце концов Хил и даже эйра Тарину пришлось признать, что Соль действительно может просыпаться усилием воли. Это значило, что она больше не нуждается в лекарствах и в каком-то смысле – что она победила болезнь. Впрочем, никто не мог гарантировать, что трюк будет удаваться ей всегда. Врач неспящих неоднократно подтверждал, что риск осечки велик: Соль может заснуть навеки в любую секунду, стоит ей хоть немного утратить контроль. Однако неспящая не сдавалась. Из её историй Абео уже понял, что она из тех, кто будет идти до последнего. Сам он таким не был, и подобные люди обычно вызывали у него недоумение. Бореец привык всегда взвешивать риски и поступать рационально, а если начинало пахнуть жареным – отступать. Тори в этом плане был скорее схож с Соль, только в «неусовершенствованном» варианте. Если она была готова идти напролом, вооружившись силой духа и смекалкой, то Виатор Рэсис вооружился бы лишь собственной головой, да и та нужна ему лишь для того, чтобы пробить все стены на своём пути. Поэтому Тори скорее раздражал Абео своей напористостью, в то время как Соль вызывала интерес и даже некоторое восхищение. Абео всё сильнее погружался в её историю, и ему хотелось, чтобы она не заканчивалась. В итоге упорство Соль победило, и она навсегда отказалась от лечения. В первый год большая часть деревни отвернулась от неё: неспящие не понимали того, что с ней происходит, и многих это пугало. Но вскоре эгеры потянулись к Соль, видя, как её жизнь преображается на глазах. Заключительным аккордом стали её способности, перешедшие границу сна и проявившиеся наяву. Сотни раз соприкоснувшись с солнечными струнами во сне, Соль наконец смогла сделать это бодрствуя. Сначала это было что-то совсем незначительное: Сойка выронила гребешок из рук, заплетая косу, и Соль, сама того не осознавая, вернула его в руки подруги. Это до смерти испугало Сойку, да и сама Соль поначалу была в ужасе. Всё происходящее становилось сюрреалистическим, теряло всякий смысл. О подобных чудесах Соль слышала разве что в сказках. Или в байках об охайцах, но те всегда были пропитаны желчью, а сами охайцы изображены в тёмных тонах. Змеиный народ, как аструмцы прозвали своих соседей, считали проклятым, нечестивым, продавшим душу своим приземлённым божкам в стремлении обрести грязную силу, нарушающую законы природы. Неужели эгерум сделал их такими же? Рыжий был как раз из тех, кто опасался и охайцев, и перемен, и собственных сил, стараясь лишний раз не прибегать к ним и делая вид, что он – обычный человек. Человек, всего лишь живущий в горах с кучкой таких же черноглазых чудаков, гнущих железо, прядущих тени и оборачивающих время вспять. Но в остальном – обычный донельзя.