Неспящие

Хил смерила его внимательным взглядом. Её чёрная радужка, укрытая тенями, отражалась в прозрачных голубых глазах борейца. Она смотрела на него, как львица на добычу, готовая в любой момент разорвать на куски за проявленную дерзость. Тори даже на мгновение всерьёз испугался за своего спутника. Надо же было его голоску прорезаться именно перед ней…

– Кого ты потерял? – неожиданно спросила она.

– Сестру, – тихо ответил Абео. – Её зовут Ривер. В этом году ей исполнится шестнадцать лет.

Серая хмарь на небе немного рассеялась, дав скупым солнечным лучам пробиться сквозь облака. Хил зажмурилась, подставив лицо солнцу. На её тонких губах скользнула едва заметная улыбка.

Глава 13 Огни Мираха

11 лет назад

Мирах. Ноттские провинции. Аструм

Столица империи вобрала в себя столько красок, что глаза разбегались. Высокие дома с рыжими, бордовыми и лазурными черепичными крышами тянулись вдоль улиц, мощённых разноцветной плиткой. Взгляд приковывали резные арки, блестящие витражи и мозаики, рисующие невероятные узоры. Небесные тела, сюжеты древних легенд, портреты великих правительниц… Вдоль аурографных столбов вился густой плющ. Пышная зелень разрасталась вокруг фонтанчиков и каналов, укрывала резные перила мостов, колыхалась, потревоженная клубами дыма и пара, поднимающимися из трубы чьей-то мастерской… Невероятное буйство цветов, форм и фактур сводило с ума. Но больше всего внимание к себе притягивала Небесная Игла – императорский дворец, возвышающийся в самом сердце города. Эта огромная башня со старинными часами уходила, казалось, в самые облака, и где-то на верхушке можно было различить слабый отблеск огромного преобразователя ауры. Говорили, что в Небесной Игле построена система из нескольких тысяч золотых зеркал и звёздный свет, отражающийся в них, разливался по всему Аструму, давая энергию всем механизмам.

Мирах считался величайшим творением богов. Тысячи аструмцев стекались в столицу в жадных исканиях красоты, золота, смысла жизни или ради исполнения долга. Провести жизнь под знойным солнцем юга считалось величайшим благом, по мнению многих. Но не для борейца.

Пошёл уже второй год, как Абео пытался перестать чувствовать себя здесь чужим. После того как Ривер забрали на Храмовый Остров, отец настоял на том, чтобы заложить поместье и уехать из Монтиса. Призраки прошлого настигали его в каждом уголке злосчастного дома, и он всё сильнее погружался во мрак и отчаянье. Пребывание в столице должно была взбодрить Юлия, помочь ему наконец начать новую главу. Поначалу так и вышло: первые месяцы на ноттских землях стали для старшего Альбуса глотком свежего воздуха. Несмотря на недовольство сына городом, Юлий немного пришёл в себя, занялся устройством их новой жизни и очень скоро открыл небольшую аптечную лавку в Квартале Непобеждённой, где находился одноимённый госпиталь и известный на всю империю университет Ищущей. Огромное здание со множеством куполов, арок и башен расположилось недалеко от центра Мираха и раскинулось на несколько улиц, с каждым годом разрастаясь всё сильнее. Здесь же можно было найти и библиотеку, и бесчисленные книжные лавки, и так любимый студентами «Муравейник» – куполообразное здание, вместившее в себя все самые важные аспекты жизни будущих академиков. Его многочисленные этажи были поделены на маленькие помещения, между которыми, подобно муравьям, туда-сюда носились молодые парни и девушки. Здесь уместилась и гостиница, и комнаты отдыха, и, что самое важное, кабак, занявший весь первый и второй этажи и для жителей столицы ставший легендарным местом.

Лавка Юлия сразу обрела своих посетителей, а студенческая суматоха вызывала у него умиление и восторг. Абео поражало, как отец быстро изменился: на несколько месяцев в этом обрюзгшем и рано постаревшем мужчине вновь проснулся тот жизнерадостный толстяк, которого он привык видеть с детства, суетящийся между полками с мазями и порошками и осыпающий комплиментами каждую женщину, которая оказывалась на пороге его аптеки. Абео даже почти успокоился и смирился с тем, что их жизнь стала другой. Если это помогает отцу вновь встать на ноги после пережитого, то сам он, пожалуй, готов забыть о доме и попытаться влиться в сумасшедший столичный быт.

Но счастье было недолгим. Прошлое с каждым днём всё сильнее наступало на пятки, не давая забыть о себе. Каждый раз, возвращаясь от интенданта Слепого Легиона, отвечающего за передачи посылок на Храмовый Остров, Юлий мрачнел, хирел, а взгляд его глаз становился всё более тусклым. Каждая буква в письме, каждая посылка с вещами и маленькими подарками для дочери напоминали аптекарю о том, что он потерял. И вот спустя семь месяцев он вернулся домой за полночь, едва переставляя ноги от выпитого, – и с тех пор не просыхал.