Неспящие

Он довольно внимательно оглядел сцену преступления, сделал несколько фотографий, зафиксировал положения тел, расположение входных пулевых отверстий и брызг крови. Потом, задержавшись для последнего осмотра, он заметил диск, что-то прокрутил в уме, взял диск и вышел. Такое впечатление, что кража диска отнюдь не была обдумана заранее.

Что касается его очевидной тревоги и стресса, то они проявлялись не в какой-то особенности поведения, а, скорее, в контрасте между сноровкой, с которой он действовал, и бездумной рассеянностью, очевидно следующей из того, что он не стер своего изображения с жесткого диска камеры наблюдения, с которого я и записал тот самый DVD, который смотрел сейчас.

Я снова просмотрел запись. Я просмотрел ее еще несколько раз.

Молодой человек был сухощавого, но крепкого телосложения. На голове не стрижка, а просто очень короткие волосы. Одежда практичная и недорогая. Нефирменные штаны цвета хаки, простая черная футболка. Только его туфли представляли какой-то интерес. Пара черных «цубо», легендарно прочных, удобных и уродливых. Превосходно подходящих тем, кто много времени проводит на ногах. Медбратья и санитары часто предпочитают такие туфли, только белого цвета. В смысле цветовой палитры и силуэта его легко можно было принять за одного из наемников, которых я убил недавно в комнате.

Но он был не из этих. На самом деле это был полицейский. Молодой, не, сказать, что очень опытный как детектив, но боевой и способный. Было очевидно, что он выполнял домашние задания и не зевал на уроках. Он все делал тщательно, но заботился о том, сколько прошло времени, и часто поглядывал на запястье со старомодными часами. Я наблюдал за ним и пришел к новому выводу.

Изображение на камере можно было увеличить в достаточной степени, чтобы я смог разглядеть, как он стирает что-то из смартфона корейца. Это в сочетании с его вниманием ко времени, по-моему, довольно просто объясняет и импульсивную кражу диска, и высокий уровень стресса. Продажный полицейский. Заметающий следы тех темных делишек, какими он там занимался, что бы это ни было.

Этой оценке противоречили несколько деталей: время, потраченное им, чтобы осмотреть место преступления, сделать фотографии и проверить пульс у трупов. Продажный? Да, ему определенно было что прятать. Скорее всего, это были какие-то грязные дела. Всегда разумнее всего предполагать худшее о незнакомом человеке, пока не убедишься в обратном.

Например, убийца, убил из юношеской злости. Скорее всего, в деле замешаны деньги, но когда дошло до кульминации, он просто вышел из себя, а так как у него под рукой оказалось оружие, он достал его и открыл огонь. Это было написано у него на лице. Ни до стрельбы, ни даже во время. Но позже, пока дуло оружия еще дымилось, на его лице был написан абсолютный шок. Оно однозначно говорило: «Что я только сделал?» Мне даже не нужно было видеть движение его губ: «Черт». Или нервный смешок, слетевший с них. Придя туда, он и не собирался убивать всех этих людей. Он просто пришел в комнату, где, как он предполагал, он будет с кем-то спорить, и взял с собой мощную боевую винтовку. Без настоящей причины. Просто думал, что она может пригодиться. Для чего, он бы сам не сказал.

Другой молодой человек, тот, с хорошо сохранившимися допотопными часами, практичными ботинками и точной методикой, он бы ни за что не потерял самообладания подобным образом. Если бы он хотел убить этих людей, он бы пришел, имея в голове план, и выполнил бы его весьма оперативно. И все-таки, быть может, ушел бы, забыв про камеры.

Признаюсь, я был заинтригован.

Нельзя сказать, чтобы мое любопытство меня обеспокоило. Я все равно должен был найти его, независимо от желания знать, как и почему он там оказался.

У него диск леди Тидзу.

Я обязательно должен его найти. И забрать диск. И сделать все, о чем она меня просила.

Сидя в своем «кадиллаке» и тратя еще один поздний вечер в дорожной пробке через несколько часов после того, как милый французский пилот сел на вертолетной площадке «Тысячи журавлей» в Сенчери-Сити и напомнил мне, что у меня есть его номер, я нашел ту часть записи, где полицейский повернулся лицом к одной из камер. Я остановил кадр, скопировал его, сохранил под именем «Молодой Фауст», соединился через блютус с «Кэнон Пиксма» в бардачке и распечатал несколько копий. Потом кликнул по сенсорной кнопке на моем тафбуке[16] и снова перескочил на запись, где «Молодой Фауст» удалялся задом наперед, и так же входил убийца, и я смотрел, как мертвецы радостно оживают и вскакивают, выталкивая пули из своих тел с явным облегчением, будто это все было дурным сном. Во всяком случае, так я решил по-новому представить себе эту сцену.

Я остановил запись и подумал об убийце. Мне не нужна помощь от деловых партнеров, обязанных мне одолжением, чтобы идентифицировать лицо и назвать его имя. У меня же, в конце концов, был телевизор.

Парсифаль К. Афронзо-младший. Для друзей Кейджер. Новоиспеченный массовый убийца.