Неспящая во льдах

– А вот и мамаша.

Огромный скелет с изуродованными костями. Острые клыки и мощные когти. Лохмотья одежды, превратившиеся в разноцветные льдинки.

Лорд присел на корточки.

– Смотри. Остатки крыльев. Это фурия. Но почему от неё осталось не тело, а скелет?

Гера присела рядом.

– Что-то разъедало её изнутри. Она даже не успела закончить послание.

– Мы должны её похоронить.

Ведьма вздохнула.

– Она уже похоронена. Пещеры для фурий всегда были и домом, и усыпальницей.

Никсон поднялся на ноги.

– Но ты же говорила, что Мари не фурия.

Гертруда пожала плечами.

– Нет. Я говорила, что она не совсем фурия. В ней течёт кровь, как минимум, трёх отцов.

– Нам надо срочно вернуться.

Ведьма тяжело вздохнула.

– У меня нет сил для телепортации. Я должна поспать. Но ты не переживай, завтра к вечеру будешь дома.

Она свернулась клубком рядом с погибшей фурией и протянула к ней руку.

– Возможно, я ещё что-то увижу. Во сне сознание расслабляется и впускает поток информации, которую блокирует во время бодрствования. Ляг рядом. Ты увидишь всё, что вижу я.

Глава 21

Марикейт явилась под вечер в мягкой фланелевой пижаме.

– Я с ночёвкой, малышка. ― Она обошла меня по кругу. ― А чего мы такие грустные? Чего такие кислые? Скучаем без вампира? Ты это брось. Когда тётушка Марикейт берётся за дело, тоска моментально улетучивается. Пойдём, напьёмся.

Я схватила её за руку.

– Стой. Вечеринка отменяется.

– Это ещё почему?

Я упала в кресло и закрыла лицо руками.

– Сегодня я превратилась. И это было ужасно.

Фея внимательно слушала мой рассказ, а я пыталась не упустить ни одной детали.

– Значит, крылья, говоришь?

– Да. На них росли перья, но каждое перо заканчивалось тонким шипом.

– Перья на крыльях… Гм… Ничего удивительного, девочка. Я бы ужаснулась, если бы на твоих крыльях выросла шерсть. А так, ничего сверхъестественного.

– Нет, это было страшно.

Королева эльфов достала из рюкзачка бутылку виски и заставила меня опрокинуть в себя полный стакан. Мой язык начинал заплетаться.

– Я видела своё отражение в зеркале, видела, как испугалась смертная.

– Ты уверена, что это была смертная?

Я потянулась за бутылкой.

– А чёрт её знает.

– Но ты отпустила её, значит, справилась со своей сущностью.

Я сделала несколько глотков.

– Не-ет! Тут был внешний стимул. Она сказала, что моего вампира могут казнить со мной за компанию. Представляешь? ― Я приблизила лицо к лицу подвыпившей королевы. ― Моего Макса… ик… казнят. Я никогда такого не допущу. Меня ― пожалуйста, хоть сто раз, а его ни-ни!

Фея отобрала у меня бутылку, которой я размахивала у неё перед носом.

– Не парься. Ты фурия, девочка.

– Фу что?

– Фу-ри-я. Твоё племя считалось самым опасным и самым непредсказуемым. Оно полностью истреблено.

– Понятно. Я тоже умру.

Марикейт пожала плечами.

– Не так быстро. Сначала тебя определят в изолятор тюрьмы и обследуют. Там у них свои тесты. Если ты не несёшь угрозы, тебя освободят.

Я рассмеялась.

– Тю-урьма! Какая прелесть. Разве ты забыла, королева, как мы познакомились с тобой? ― Я постучала пальцем по лбу. ― Вот тут у меня все коды. Я выберусь из застенок за несколько минут и всех выпущу. Какая тюрьма, Марикейт? Меня надо лик… ликсидировать, ой, немедленно.

Я никогда не пила больше глотка шампанского, а тут целый стакан виски! Как же мне стало плохо!

– Тебе надо выспаться и протрезветь. А потом мы вместе дождёмся Макса. Он не последний человек в Дассете.

– Человек? ― Я расхохоталась. ― Макс человек? Нужно не забыть сказать ему это, когда он появится. А он появится?

Я не заметила, как фея перенесла меня в спальню и уложила под одеяло.

– Он появится, девочка. Он не сможет жить вдалеке от своей пары. Вот только чем всё это закончится?

Я провалилась в темноту. Меня вело из стороны в сторону, и я поклялась себе никогда больше так не напиваться. О, нет. Меня качало не от виски. Это колыбель. Я лежала в колыбели и чувствовала, что кто-то находился рядом. Тихая песня. А вот и она, моя мама. С ума сойти! У неё такие же светлые локоны и яркие голубые глаза. И она так красива! Я дотронулась рукой до золотого облака.

– Моя девочка проснулась?

Она взяла меня на руки. Что это? Железные браслеты? Нет. Мама была прикована. Тяжёлые цепи тянулись к стене.

– Моя малышка хочет кушать?

Я не хотела кушать. Я хотела понять, почему моя мать обездвижена, и где мы находимся. Дверь со скрипом распахнулась. Женщина вернула меня в колыбель и закрыла собой. Боже! Мне же ничего не видно! Я хотела попросить её отодвинуться, но из груди вырвалось слабое агуканье.

–Чего ты прячешь её, Мораг? Я ведь её отец, и не причиню зла малышке.

– Если бы ты был её отцом, я бы смирилась. Но это не так. Скажи, что ты создал, Роден? Что за существо я произвела на свет?

Вошедший зарычал:

– Ты говоришь о своем ребёнке, не забывайся, женщина.

– Да, пока она только ребёнок, милый и беззащитный. Но в кого она превратится потом?

– Что ты мелишь?

– Я всё видела, демон. ― Её голос сорвался. ―Ты думал, что усыпил меня? Но я не спала. Ты вогнал в себя несколько инъекций и превратился в монстра прежде, чем решился на изнасилование.