Несознательный

- О! – Ухмыльнулся Горшков. – С ним такая история приключилась, что теперь ему только в лагере рисовать придется. Устроили на майский праздник заводской митинг, выступает директор, а работники вдруг как-то беспокойно вести себя начали, шепчутся, переглядываются. Ну, директор ничего понять не может, мы тоже рядом с ним в недоумении. Вдруг подскакивает наш начальник ОНУ и срывает позади нас плакат. Мы опять ничего не поняли, но митинг провели. А потом взяли того начальника в оборот, почему он вдруг плакат со стены сорвал? И что вы думаете, на плакате был нарисован наш солдат, который передает китайцу картошку в открытом мешке, лицо у нашего солдата получилось радостным, а вот у китайца вышел какой-то оскал. Но дело оказалось не в этом, а в картошке, художник нарисовал ее очень крупно, и прорисовал на ней глазки, по три глазка на каждом клубне. Вроде бы все правильно, но глазки он нарисовал так, что картошка стала очень похожа на головы китайцев. Представляете, какой плакат получился?

Да уж, это ж, с какого бодуна надо было такое нарисовать. Даже не представляю, как он пытался оправдаться… нет, не оправдается, лет десять ему точно влепят, тем более что этот косяк у него, оказывается, был не первый. Один раз на плакате пропустил букву, получилось «Косомолец», а другой, ошибку сделал «Комунестического» написал, был бы тридцать восьмой год, сразу бы за такие ошибки упекли, а в сороковом терпели, надеялись, одумается. Теперь вакансия художника на моторостроительном снова свободна.

Со свадьбой тянуть не стали, уже на следующей неделе зарегистрировались, так что в начале июля я стал женатым человеком. Саму свадьбу справили относительно скромную, на фабрике-кухне авиационного завода, был среди приглашенных и Левин, но само застолье его не интересовало, мозг его теперь был занят совсем другим.

- С наркомата пришло известие, скоро от нас потребуют увеличение плана выпуска самолетов до трех раз, - сообщил он мне о предстоящих трудностях.

- Ничего удивительного, - киваю в ответ, - это в руководстве страны стало известно, что Германия выпускает до восьмидесяти самолетов в день.

- Это на самом деле так? – Удивляется директор.

- Нет, это дезинформация, на самом в три, а то и четыре раза меньше, но это даст возможность резко ускорить работу наших авиационных предприятий. Так что требования правомерны, однако с подготовкой летного состава как всегда затягивают. Нужно так же резко поднимать производство тренажеров, без них ничего не получится.

- Отдать под них отдельный цех? – Настораживается Левин.

- Нет, у тренажеров другая спецификация, - успокаиваю его, - там большие площади и квалификация работников не нужны.

- Тогда не беда, - отмахивается директор, - такие за воротами в очередь стоят.

- Ну, тогда проблем нет, - пожимаю плечами, - ведь вы готовились на следующий год к выпуску двух тысяч самолетов, новый план для вас неожиданностью не станет.

Не стал я расстраивать Израиля Соломоновича тем, что это только прелюдия, когда начнется война, ему придется думать не о выпуске двух тысяч изделий, а уже о шести, и работать авиапром будет не в одну смену, а в три. Задача перед ним будет поставлена грандиозная, тут главное не спасовать перед ней, но работу надо начинать уже сегодня.

*

Однако начались все преобразования не с того, что директор завода начал резко закручивать гайки дисциплины, это и так делалось постоянно, а с создания подсобного хозяйства, цех 71. Оказывается, у завода было такое право, и этим решил воспользоваться Левин. Мой рассказ о том, что зимой сорок первого ситуация с продовольствием будет катастрофической произвел на него сильное впечатление, поэтому он решил заранее позаботиться о продовольственной базе завода. Естественно он понимал, что полностью решить вопрос питания поселка ему не удастся, но разнообразить рацион заводчан в его силах.

Первое что директор потребовал от начальника нового цеха, это решить вопрос посевных площадей, планировалось очистить от леса дополнительно около ста восьмидесяти гектар земли в районе села Мамоны, которое было передано заводу в качестве подсобного хозяйства, и подготовить почву под посев ржи. Почему ржи? Вот в этом и есть хитрость Израиля Соломоновича – пшеница, даже та, что растет в Сибири, учитывается в хлебозаготовках, поэтому заводу просто уменьшат нормы продовольственного снабжения. А вот рожь учету не подлежит, считается кормовой культурой, это потом, после сорок первого осознают ее значение и тоже включат в перечень продуктов подлежащих учету. Однако дальше рожь сменит картофель, только так можно будет в достаточной мере обеспечить продовольствием не только работников завода, но и о других позаботиться. Кто-то может подумать, что это неправильно, не по государственному, вот только рабочих на заводе и их семьи надо кормить, а продовольственное снабжение в сорок первом, да и в сорок втором тоже, будет организованно очень плохо.