Несостоявшийся стриптиз

 — Это плохо, — сказал он. — У мальчишек должны быть отцы. — Помолчав, он спросил: — А кто я, знаешь?

 — Нет.

 — Я Мелвин Первис. Из ФБР.

 — Так я и поверил.

 — Хочешь взглянуть на мой значок?

 — Хочу.

 Первис вынул значок, показал мальчишке. Тот густо покраснел и снова уставился в землю.

 — А хочешь, я покажу тебе мой пистолет? — продолжал Первис.

 — Хочу! — оживился мальчишка.

 Первис вытащил свой никелированный «суперавтоматик» тридцать восьмого калибра, вынул из него обойму.

 — Так надо! — пояснил он. — И не потому, что я тебе не доверяю. Просто если с тобой что-то случится, то мне всегда будет не по себе при виде таких, как ты.

 — А у вас есть сын? — спросил мальчишка.

 — Нет, — грустно ответил Первис. — Я — как ты. У меня нет никого. Ну, бери, — он протянул пистолет.

 Мальчишка взял оружие. Рука его дрожала.

 — А отец у вас есть? — снова спросил он.

 — Нет, — покачал головой Первис. — Ну, как пушка?

 — Тяжелая, — сказал мальчик после некоторого раздумья.

 Первис взял у него пистолет, снова загнал в него обойму и спрятал в кобуру.

 — Когда подрастешь, он не покажется тебе таким уж тяжелым. Если пожелаешь, можешь заиметь такой же. И значок, — добавил он.

 Но мальчишка покачал головой.

 — Я не пойду работать в ФБР.

 — Почему?

 — Для этого надо учиться.

 — А тебе все равно надо ходить в школу.

 Мальчишка вдруг широко ухмыльнулся.

 — А Диллинджер не ходил в школу, — сообщил он. И с этими словами убежал.

 Первис и Каули посмотрели ему вслед.

 Мальчишка вдруг остановился и посмотрел на Первиса.

 — К твоему сведению, Диллинджер сидит в тюрьме! — крикнул Первис.

 Мальчишка печально посмотрел на Первиса, потом помахал рукой на прощанье и исчез за углом.

 Первис тоже помахал ему, потом обернулся к Каули.

 — Ну, что скажешь?

 — Не все мальчишки, как этот, — произнес Каули. 

19

 Диллинджер сидел в камере и что-то вырезал перочинным ножом из картофелины. Вокруг толпились надзиратели и полицейские. Один из них подошел к нему и сказал:

 — В четыре с тобой хотели бы встретиться газетчики.

 — Нет, никаких пресс-конференций, — помотал головой Диллинджер.

 — Почему?

 — Некогда. — Помолчав, он сказал: — Мне бы деревяшку…

 — Ничего деревянного! — покачал головой полицейский. — Не положено. А мыло на здоровье! Можешь даже им помыться.

 — Завтра, на слушании мне бы хотелось выглядеть по-человечески, — сказал Диллинджер. — Может, кто-нибудь почистит мне туфли?

 — Мне это нравится! — хмыкнул полицейский.

 — Редкое нахальство, — согласился его напарник.

 — Послушай, приятель, — заговорил третий. — Мы тут не для того, чтобы обслуживать тебя. Наша задача — проследить, чтобы ты предстал перед правосудием, а потом, глядишь, и перед Всевышним.

 — Мы всегда готовы подать тебе электрический стул, — сострил один надзиратель.

 — Это наш долг перед обществом, — кивнул другой. — Хочешь быть в сверкающих ботиночках, сам их и почисти.

 Они удалились, оставив его одного. Вскоре ему прислали банку гуталина и кусок мыла.

 Диллинджер не стал терять времени даром. Он вынул нож и принялся обрабатывать кусок мыла. На полу выросла горка мыльной стружки.

 Вскоре из куска мыла возникло точное подобие пистолета. Диллинджер снял крышку с банки гуталина, огляделся и, удостоверившись, что за ним никто не подглядывает, стал красить пистолет.

 Двое надзирателей появились в проходе с тележкой. Они снимали с нее подносы с едой и проталкивали в щели между полом и дверьми камер. Диллинджер сидел, закрыв лицо руками, словно о чем-то размышлял. Когда тележка оказалась у его камеры и надзиратель нагнулся, чтобы просунуть поднос и ему, он коротко свистнул.

 Надзиратель поднял голову. Он увидел нацеленный на себя пистолет.

 — Отпирай дверь, — процедил Диллинджер сквозь зубы. — Быстро.

 — Это у тебя игрушка, — усмехнулся надзиратель.

 — Хочешь дырку в башке? — рявкнул Диллинджер. — Открывай, кому говорят!

 Второй надзиратель навел на него винтовку.

 — Положи ее на поднос, — велел ему Диллинджер. — А то стреляю.

 Второй надзиратель послушно положил винтовку, а первый отомкнул дверь камеры.

 — Теперь отойдите! — рявкнул Диллинджер.

 Они снова безропотно подчинились. Диллинджер вышел из камеры. Он подобрал винтовку, но продолжал держать надзирателей под прицелом своего псевдопистолета.

 — Откуда у тебя пушка? — поинтересовался первый надзиратель.

 — Адвокат принес, — охотно отозвался Диллинджер. — А ну-ка, марш в камеру! Для чего, по-вашему, существуют адвокаты? — добавил он с ухмылкой.

 Когда надзиратели заходили в камеру, Диллинджер быстро отобрал у них револьверы.

 — Кто из вас женат? — спросил он.

 — Я! — выпалил первый.

 — Тогда ты остаешься. А ты, — показал он пальцем на второго, — пойдешь со мной.

 Неженатый надзиратель двинулся вперед. Диллинджер щелкнул затвором винтовки и навел ее на беднягу. Соседние камеры пустовали, но в конце прохода кое-кто из заключенных с улыбкой следил за происходящим.

 — Добрый вечер, мистер Диллинджер, — окликнул его один арестант, высокий худой негр со впалыми щеками.

 — Как тебя зовут? — коротко осведомился Диллинджер.

 — Рид Янгблад, сэр.

 — За что сидишь?

 — За убийство.

 — Кого убил?

 — Жену и торговца Библиями. Застал их в постели.