Несомненная реальность

— «Не сразу» – это как? — насмешливо спросил Олег. — Пять лет? Десять? Вы представляете себе, что такое несколько лет разрухи в народном хозяйстве? Вы в своем развитии окажетесь отброшены на десятилетия, если не на столетия назад, после чего придется долго и упорно восстанавливать просто нынешний жизненный уровень. Вам не нравятся, как выглядят опухшие с голоду дети? Боюсь, после коренной ломки вам придется спешно привыкать к зрелищу вымерших от голода сел и целых городов. Добавьте вооруженные столкновения с другими группировками, полагающими носителями абсолютной истины именно себя, а не вас. Приплюсуйте желающих под шумок оттяпать часть государства и сделать его своей независимой вотчиной. Ну, и учтите, что соседи, обнадеженные отсутствием у вас армии, обязательно решат поживиться вашей территорией. В общем, готовьтесь к тому, что в результате вашей коренной ломки государство перестанет существовать в его нынешних границах, а население серьезно уменьшится.

— Не пугайте, все равно не запугаете! — снова огрызнулся Владимир. — Пусть даже придется пойти на некоторые жертвы, но новый мир окажется куда лучше нынешнего.

— Допускаю, — согласился Олег. — Хотя и сильно сомневаюсь. Вот только одна беда – дожить до вашего светлого будущего вряд ли удастся сколь-нибудь значительному числу нынешних людей. Вообще, знаете, при знакомстве с вашими методами и идеологией возникает впечатление, что вы печетесь не о ныне живущих людях, а о каких-то еще не существующих абстракциях. А на нынешних людей вам наплевать. Для эмоциональной подпитки распухшие от голода дети годятся, и ладно…

— Все-то вы знаете, господин Кислицын, — хмыкнул Бархатов. — Ну, вам легко рассуждать – вы в жизни устроены, голод вам не грозит. Богатенькие родители, устроившие отпрыска в университет, заграничный, судя по всему, да? Приличная сумма в шкатулочке дома или на счету в надежном банке. Сытая беспечная жизнь, занятие любимой наукой – есть время и возможности рассуждать о тупости и ограниченности других! Легко критиковать – но вы бы лучше сами что-то путное предложили!

— Переход на личности обычно показывает, что разумных аргументов не осталось, — холодно ответил Олег. — Хотя по существу ваших комментариев могу заметить, что они чушь собачья. Нет у меня богатых родителей. Жалование у меня пятьсот рублей в год, и сверх того за душой ничего больше не имеется, господин Бархатов – захаживали вы ко мне на квартиру, видели, как живу. Предложить, возможно, я бы и мог что-то, да вот только кто меня станет слушать? За вами, господа, я пока такой готовности не замечаю. Да и не освоился я еще здесь окончательно, чтобы с бухты-барахты планы предлагать. Однако если вам интересно сотрудничать со мной не только в смысле химических экспериментов, но и в политической части, то можно подумать. Беда в том, что с террористами, взрывающими ни в чем не повинных прохожих, я ничего общего иметь не желаю. Прекратите террор, и мы, вполне возможно, сработаемся.

— Во-он оно чего захотел… — с непонятной интонацией протянут Владимир, не спеша поднимаясь на ноги. — Может, нам сразу и в полицию пойти, добровольно сдаться? Ну уж нет, господин Кислицын. Мы, возможно, умом и не блещем, и глупости разные говорим, но все-таки не полные идиоты. На провокации мы не поддаемся. Зверь, взять его!

Олег не успел даже пошевелиться, как сзади его обхватили железные ручищи. Он дернулся, но безуспешно. Вот так попал, кретин, пронеслось в голове. Краснобай недоделанный, повыёживался перед бандитами? Получишь сейчас сотрудничество…

Владимир подошел к нему вплотную, дыхнул чесноком.

— Боюсь, господин Кислицын, ваш час пробил, — с иронией произнес он. — С провокаторами Охранки у нас разговор короткий. Не следовало вам сюда приходить, честное слово.

— Володя, погоди… — попытался вклиниться Бархатов, но тот обратил к нему ледяной взгляд:

— А ты помалкивай! Ты шпиков на нас навел, ты виноват. Ну, с тобой мы еще разберемся, — он повернулся обратно к Олегу и неторопливо достал из кармана небольшой вороненый револьвер. — Место здесь глухое, выстрелов не услышат. А человек, что вас так нежно держит за ручки, между прочим, известен в определенных кругах под прозвищем «Зверь». И его любимое занятие – как раз сворачивать шеи пособникам царизма вроде вас. Так что выкрутиться вам, сударь, пожалуй, не удастся. Ну что, шпик, есть последнее…