Несносное проклятье некроманта

— Умри, — простонал Эдвард, не меняя положения «попа кверху».

Рычай оценил наше состояние не стояния и поспешил убраться из гостиной. Он ушел, но грохот от его тяжелой поступи ещё долго блуждал внутри моей черепной коробки, отскакивая от стенок, множась эхом и отдаваясь ноющей болью в челюсти.

Прошло еще около трех часов, прежде чем я смогла отскрести свои разбитые телеса от кресла и подняться наверх.

После продолжительного душа, борьбы с постоянно прилипающей шторкой и последовавшим признанием в любви к огромным пушистым полотенцам, стопочкой сложенным в ящике рядом, я протерла запотевшее зеркало.

Я давно смирилась с собственной внешностью, но до конца так и не привыкла. Всякий раз, глядя в зеркало, я слово находила кого-то нового. Вот сегодня, к примеру, зеркальная поверхность демонстрировала растрепанное чучело. Моей помятой роже мог бы позавидовать любой ночной кошмар, а проходящий мимо художник бросился бы зарисовывать будущий шедевр под названием «девочка с похмелья».

Решив, что мне нужен допинг и, чем скорее, тем лучше, я поползла на запах кофе.

На кухне хозяйничал Уинслоу.

Вид бледного дворецкого в идеально черном костюме и нежно-голубом переднике в белый горошек вызвал секундный приступ умиления, после чего я заметила пирог с яблоками, накрытый полотенцем.

— Уинслоу, молю, скажи, что он отравлен, — простонала я, присаживаясь к столу и подпирая рукой все ещё гудящую голову.

— Я как раз пребывал в нерешительности — посыпать сахарной пудрой или, как обычно, крысиным ядом? — сообщил фанат отравы и с ужасным стуком поставил передо мной стакан с мутной жидкостью. — Держите, Тесса, мой фирменный рецепт борьбы с похмельем. Пейте, он не отравлен, — утешил Уинслоу, наблюдая за тем, в каких сомнениях я принюхиваюсь к напитку.

Я пожала плечами, залпом осушила напиток и моментально ощутила чудотворный эффект.

— Уинслоу, вы святой!

— Все так говорят, — с удручающим спокойствием произнес этот великий изобретатель лекарства от похмелья.

Он отвернулся, подхватил турку и крохотную чашку из супертонкого фарфора. Пока черная струйка медленно наполняла емкость, я осмелилась спросить то, что меня уже давно мучило:

— Уинслоу, а что случилось с хозяином этого места? Его рука выглядит жутко, а рассказ о том, как все случилось, на редкость неправдоподобен.

— При всем моем уважении к наследнику рода, — перебил дворецкий, — но сэр Данте здесь не главный. Хозяином замка является Север Праймус, самый сильный некромант этого столетия. К слову, вы заняли его покои.

Пара ловких взмахов ножом — и на блюдце лежит кусок яблочного пирога, а рядом ждут своего часа две солонки с белым порошком.

— Правда? А… он не будет возражать, что я заняла его спальню?

Если дворецкого и огорчил мой выбор в пользу сахарной пудры, то Уинслоу этого никак не показал. Он снял фартук и налил ещё один стакан, предположительно для воскрешения Эдварда.

— Хозяин уже шесть лет не возвращается в «Когти ворона». Война требует его постоянного присутствия в гарнизоне.

— А мы разве с кем-то воюем? — искренне удивилась я, треская пирог.

Кстати, жутко вкусный.

Уинслоу помолчал, разглядывая кружащиеся в воздухе пылинки. Взяв со стола стакан, дворецкий пошел к двери, но уже у выхода остановился и, не поворачивая головы, сухо сообщил:

— Мир всегда воюет.

Уже допив кофе и убрав после себя со стола, я сообразила, что дворецкий так и не ответил на мой вопрос, что в действительности случилось с Данте Праймусом.

* * *

На улице был самый рассвет весны. То особое время, когда грязь ещё не просохла, деревья набухли почками, а небо, точно нерешительная девочка перед вечеринкой, по много раз переодевается из голубого в угрюмо-серый.

Неудивительно, что вечером небо стало походить на огромный заплаканный кровоподтек и разразилось оглушительной грозой.

Замок сразу потемнел и наполнился сыростью.

Спасаясь от апатии, я поднялась к себе, точнее, в комнату загадочного Севера Праймуса, хозяина, со слов дворецкого, и редкостного упрямца, по мнению его же братьев.

Я уже вовсю предвкушала, как буду валяться в теплой постели с детективным романом в руках, как все планы пошли драколичу под хвост.

Едва я успела раздеться и юркнуть в кровать, как комнату наполнило слабое гудение, не поддающееся расшифровке, но определенно очень знакомое.

— Азра, ты слышал?

Артефакт молчал, что сильно меня беспокоило.

В норме вредный Арза не затыкался, комментируя все, что попадало в поле его зрения, а сейчас, видимо, мстил за ночь и утро, которые я продержала его в кармане.

— Азра, — сделала я еще одну попытку примириться.

Температура начала стремительно падать, в углу появилась странный сгусток белесого тумана с зеленоватым отливом.

«Вот тебе и комната без убийств, — прокомментировал артефакт и прикрикнул: — И чего сидим? Ждем, пока неприятности залезут к тебе в постель, обнимут и согреют в объятьях? Шевелись, девочка!»

Я кубарем слетела с кровати, на ходу поправляя задравшиеся штанины пижамы, и метнулась к выходу. Попытка с криками ужаса выскочить в коридор и побежать за помощью потерпела фиаско на пороге.