Неслучайная встреча

Я должна была проснуться, как обычно, четыре часа назад. Мой утренний распорядок обычно незыблем: контрастный душ, сигарета в форточку, кофе на бегу. Хотелось бы минут десять посидеть спокойно перед телевизором и послушать советы о том, какую колбасу лучше покупать и какой ремонт обойдется дешевле. Но некогда: эти самые драгоценные минуты я разрываюсь между коридором и кухней, пытаясь одновременно собрать сумочку, накрасить глаза и не упустить момент, когда в закипевшее на плите молоко надо засыпать овсяные хлопья. У мужа – гастрит, у сына – институт: обоим нужен полноценный, диетический завтрак. Обычно он их ждет и даже не успевает до конца остынуть. Но иногда молоко убегает, и это для меня отличный сигнал неудачного дня. Неудачного хотя бы потому, что, когда я, уставшая и злая, доплетусь наконец вечером до дома, купив в магазине первую попавшуюся колбасу и очередную не вписывающуюся в интерьер скатерть, то обнаружу, что перед тем как провалиться на диван, опустив гудящие ноги в тазик с теплой водой, еще предстоит оттереть с конфорок засохшее молоко. Хорошо, что обычно метания между зеркалом и плитой венчаются успехом. Если нужен пример одной попы на двух стульях, то это ко мне. Я – лучшее опровержение поговорки о невозможности данного действия. Но, честно говоря, и у меня порой случаются осечки. Вот вчера, например, молоко убежало и…

Рука выпустила будильник, он закатился под кровать и там, судя по громкому треску, разлетелся на части. Но злоключения часов меня не интересовали, потому что я вспомнила о последствиях вчерашнего неудачного утра. Меня уволили. Уволили! И именно поэтому часы не зазвонили. Не зазвонили, так как я их не завела. Точно, я же вчера похвасталась мужу, пытаясь сохранить браваду: «Наконец-то можно поспать подольше». И он даже откликнулся, хотя глаз от газеты не оторвал (как можно!):

– Спи, Тата, ты – заслужила!

Тата – это я. На самом деле я не Наташа и даже не Таня. Меня зовут Катя, но нашей маленькой дочери никак не давались звуки «к» и «м», и она нежно звала меня Татой. Так что последние лет двадцать пять все домашние забыли о моем настоящем имени, да и я иногда, услышав официальное Екатерина Алексеевна, сначала недоуменно оборачиваюсь и начинаю крутить головой, стараясь понять, к кому же обращается зовущий. Хотя теперь Екатериной Алексеевной меня называть некому, с работы выгнали, точнее, отправили на заслуженный отдых.

Я влезла под кровать и выгребла из-под нее остатки будильника вместе с клубками пыли, криво улыбнулась своему отражению в зеркале на двери шкафа и отправилась за совком и щеткой. Отдых я, бесспорно, заслужила – с этим не поспоришь, но отдыхать все-таки хотелось какой-то определенный, строго оговоренный срок, а не так, чтобы сразу и навсегда, даже не подготовившись и не подумав. Нет, вру, конечно, я думала. Думала о том, что вот когда-нибудь выйду на пенсию, буду делать огуречные маски каждый день, а не только перед походом в гости раз в полгода, еще стану вытирать пыль не только с нижних полок шкафов, но и с верхних, и, конечно же, перечитаю всю классику школьной программы, чтобы наконец оценить глубину философии Федора Михайловича и Льва Николаевича. Но это должно было случиться когда-нибудь, а не вчера.