Неслучайная встреча

«Соглашайся! Немедленно, соглашайся!» – завопило вредное существо. «Вот еще! – отбрила его Тася. – Зачем мне еще час мучений и дурацкого вранья?» – «А не надо было начинать».

Новых укоров совести Тася слышать не хотела и ответила на приглашение вежливо, но твердо:

– Спасибо, нет.

– Почему? Мне будет приятно, – Егор улыбался так обезоруживающе, а проклятое существо так неистово подначивало согласиться, что Тася почувствовала: без веского повода она просто не сможет побороть себя и найти причину для отказа. Она огляделась по сторонам, будто надеясь на чью-то буквально потустороннюю помощь, и неожиданно нашлась:

– А меня встречают.

– Встречают?

– Да. – Тася посмотрела наверх, где за стеклом второго этажа нового терминала «Шереметьево» были видны встречающие, уверенно показала на симпатичного блондина с шикарным букетом, помахала ему рукой и на голубом глазу заявила:

– Это мой Ханс. Я его просила не приезжать, но… Что тут сделаешь? Любовь. – Она выразительно пожала плечами. – Ой, прости. Раз он приехал, то мне надо привести себя в порядок. Давай тут попрощаемся, ладно?

– Ладно. – Егор не скрывал расстройства, но аргументов против немца с цветами у него не нашлось.

Они пожали друг другу руки, и Тася отправилась «пудрить носик».

Егор поднялся на лифте к переходу, ведущему на парковку. Прежде чем пройти к машине, он в последний раз обернулся, пытаясь высмотреть Тасю в толпе людей, но не увидел. Должно быть, она все еще прихорашивалась для своего жениха. Зато жених стоял на прежнем месте и чуть не подпрыгивал от нетерпения. Егор почувствовал нечто похожее на зависть к этому незнакомому человеку. «Что ж, сам виноват, – сказал он себе. – Надо было брать быка за рога еще в институте, добиваться, а не довольствоваться сухим отказом. А теперь поезд ушел. Теперь у нее иностранный бойфренд, почти в кармане собственный ресторан, и, конечно, ей нет никакого дела до старого однокурсника с его скучными мебельными магазинами и двумя детьми. Иди давай, – подогнал себя Егор, – тебя ждут дети».

То, что детям нужна мать, ему говорили давно. Он и сам это понимал. В конце концов, после смерти жены прошло уже три года, и жизнь продолжается. Но он хотел найти не просто мать, а хорошую мать. А такие не попадались. Встречались все больше те, что метили в жены. Таких он чувствовал сразу: охотничий блеск в глазах, разговоры о коллекциях и тенденциях, претензия на окультуренность, которая читалась во внешнем облике, а во внутреннем зияла пустота. А еще Егору хотелось, чтобы екнуло сердце. Он сам над собой посмеивался: «Старый болван! Сорок лет, а хочешь эмоций, как в двадцать». Посмеивался, а хотеть продолжал. И дождался. А толку? Сердце екнуло, а отклика нет: немец, ресторан и совершенно другая дорога, никак с его – Егора – дорогой не пересекающаяся.

Мужчина наконец дошел до машины. Новый внедорожник «Ауди» приветственно мигнул фарами, завелся с пол-оборота и покатил хозяина домой.

Тася из-за пряток в туалете опоздала на аэроэкспресс, следующий ждать не захотела и долго тряслась в душном автобусе до метро. Домой еле доползла, совершенно измученная, и на мамину тираду: «Ну, где ты ходишь?! Машутка уже обзвонилась, как ты добралась?» – еле-еле пробормотала:

– Извини, я забыла мобильный включить.

– Ладно, давай-ка быстренько в душ и рассказывай.

В ванной Тася тщательно вымывала из себя и грязь путешествия, и усталость, и отвратительное вранье, которое все не давало покоя и не позволяло почему-то даже взглянуть на себя в зеркало. В конце концов набралась мужества и решительно сказала себе: «Проехали».

Спустя пятнадцать минут, окончательно освободившись от воспоминаний о лжи, Тася уселась за стол. Она рассказывала маме об Испании, о Машке и о ее жизни. Мама слушала с улыбкой и соглашалась, и говорила:

– Молодец, Машутка! Все-таки каждый человек – кузнец своего счастья.

– Да, – соглашалась Тася, – конечно.

И только противное существо внутри тихонько шептало: «Или несчастья…»

Такая нормальная жизнь

Зажмурилась я, кажется, еще во сне, но через полсекунды моя правая нога уже оказалась в тапке, а перекошенное от обиды лицо склонилось к будильнику.

– Что ж ты не протрезвонила, противная железяка?! – Я схватила часы и потрясла их со всей силы. Ходики исправно шли и язвительно показывали десять часов утра. Впрочем, время понятно и без стрелок: за окном вовсю сияет зимнее солнце, и именно его лучи заставили меня сощуриться и вскочить с кровати.