Неслучайная встреча

– Нет. – Тася и сама с нетерпением ждала момента, когда сможет остаться одна, открыть чемодан и в очередной раз насладиться видом приобретенных сокровищ. Их было не так много, всего пять: три учебника и два диска. Если бы Машка вышла замуж за немца, то в отношении пособий Тасе повезло бы больше. Из Германии она наверняка вернулась бы с полным чемоданом материалов, но и найденное в Испании очень и очень впечатляло: великолепный сборник упражнений ко всем грамматическим темам, биографии известных немецких писателей, композиторов, художников и других замечательных личностей, книга с заданиями для работы в Интернете и диски по истории и архитектуре целых десяти крупных городов Германии. На самом деле Тасе ужасно хотелось посмотреть их немедленно, но включать ночью проигрыватель в гостиной было неудобно: она боялась потревожить хозяев, а днем не хотелось отнимать время от общения с подругой. В общем, лежавшие в чемодане трофеи были тем неоспоримым плюсом, который делал близившийся день возвращения в Москву не таким горьким.

Но все же этот день наступил. И как Машка ни уговаривала задержаться, Тася не могла: мама, дача, работа, студенты, обязательства… Тася была человеком ответственным. Машка взяла с нее клятвенное обещание приехать через год. Тася пообещала: не расстраивать же подругу, да еще когда та на сносях? Хотя сама понимала: обещание вряд ли выполнимое. Маму мучила катаракта, и надо было копить деньги на операцию, на даче нужно поставить новый парник (у старого уже начали трескаться стекла), квартплата растет, зарплата падает, и хотя в следующем учебном году Тася предполагала и набрать больше учеников, и защитить, наконец, докторскую, что обещало некоторую прибавку к жалованью, рассчитывать на очередную поездку в Испанию она, как ни хотела, не могла. Поэтому теперь, провожая взглядом полосатую Машкину спину и утиную походку, Тася прощалась надолго. Ей тоже хотелось плакать, но слез не было. То ли она менее сентиментальна, то ли просто не беременна, то ли подсознание согревала мысль об уже отправленных в багаж книгах и дисках.

А поплакать, возможно, и стоило. Машка была вторым после мамы самым близким Тасе человеком. Они родились и росли в одном подъезде. Машкины родители если не дружили, то поддерживали приятельские отношения с Тасиной мамой, которая растила дочку одна, а к самой Тасе относились, как к родной. И Тася платила им тем же, и когда несколько лет назад они ушли один за другим, искренне горевала и рыдала вместе с подругой. Они все делали вместе: играли, гуляли, учились сначала в одном классе, потом в одном институте. Только группы были разные: Тася выбрала немецкий язык, а Машка по фамилии Циммерман заявила, что «скорее сдохнет, чем станет учить язык проклятых фашистов». Тася спорила, доказывала, что немецкий – это язык Гете и Шиллера, но в Машке звучал голос родственников, замученных в концлагерях, и она предпочла испанскую группу.

Время показало, что она не ошиблась. Сначала ее взяли на перспективную работу в «Росатом», потом «товарищи» из Венесуэлы решили открыть в Москве ресторан и позвали ее управляющей. Авантюристка Машка согласилась и вытянула очередной счастливый билет. Поставив на ноги один ресторан, она принялась за другой, в котором шеф-поваром работал ее будущий муж. С его кулинарными способностями и ее организаторскими они быстро пришли к выводу: необходимо срочного переехать на родину Энрике, чтобы попробовать собственные силы на поприще ресторанного бизнеса. Проба оказалась успешной. Их ресторан в Аликанте процветал, а завтрашний день сулил одни лишь радости жизни.

Тася же вместо карьеры переводчика сразу выбрала науку. Хотелось делать открытия и выдвигать теории, а не спорить о контрактах и сделках. Она не была ни синим чулком, ни книжным червем, но все же монографии и статьи предпочитала любой развлекательной литературе. Тася не имела ничего против сильного пола, просто не встречались достойные кандидаты. Был, правда, один молодой человек в институте, который казался интересным. Возможно, она даже была в него влюблена. Но дальше девичьих грез дело тогда не пошло. На этого юношу – симпатичного, умного, красноречивого – заглядывались многие, не исключая первую красавицу курса, которая и сказала Тасе прямым текстом:

– Подойдешь – убью!