Несломленная

Advantage International предлагает то, что не предложили IMG: денежный аванс. Еще у них есть агент, который говорит на нашем языке: Иван Брикси родом из Чехословакии, и хотя, строго говоря, его и наш языки разные, они достаточно похожи, чтобы мы могли понимать друг друга. Папе это нравится, а деньги становятся решающим фактором. Мы уже на таком финансовом дне, что дальше наскребать по пять центов на автобус до «Уайт Сити» просто невозможно.

Advantage International предлагает мне трехлетний договор с гарантированным шестизначным годовым доходом – это не считая выплат по спонсорским контрактам. Мы подписываем документы, и Иван Брикси становится моим менеджером. В 14 лет я получаю контракты на ракетки Prince и одежду Nike. У нас наконец появились деньги, но мы не празднуем. Отец вообще редко что-либо празднует, и на этот сорванный куш он тоже едва реагирует. И все же я чувствую его облегчение, потому что на наше пособие и мамину зарплату с хлебозавода жить очень тяжело. Но сам он никак свою радость не выражает.

Я выбрасываю свою старую выцветшую теннисную сумку. В то же ведро летят и мои убогие тряпки. И дырявые кроссовки им вдогонку. Наш восторг не знает предела, когда мы можем позволить себе машину – больше не придется часами трястись в общественном транспорте. Благодаря этому время на дорогу сильно сокращается, а значит, я могу больше времени проводить на корте. Маме теперь не нужно работать на Tip Top, и мы можем больше ездить по турнирам. Но мы продолжаем жить в нашей скромной квартире в Фэрфилде.

* * *

Одним дождливым февральским утром несколько недель спустя отец делает заявление, которое всех нас застает врасплох. Как и все его важнейшие жизненные решения, это принято быстро и, судя по всему, без особых размышлений. Он говорит мне, что я бросаю школу, чтобы полностью сосредоточиться на теннисе. Я все равно должна закончить учебу, но аттестат я получу дистанционно в школе «Довер Хайтс», с которой сотрудничает Теннисная ассоциация Нового Южного Уэльса. Это значит, что мне больше не нужно будет терпеть школьные издевательства, которых не стало меньше. Я точно не буду скучать по тому дерьму, которым меня кормят в школе, но буду скучать по урокам.

Я начинаю учиться дистанционно, и оказывается, что мне это даже нравится. Учеба всегда давалась мне просто. Я люблю учиться, и каждый раз, когда в нее вмешивается теннис, я потом с легкостью все наверстываю.

Но это еще не все, что решил папа. В придачу к тому, что я больше не буду ходить в школу, я должна уволить Крэйга Миллера. Он не объясняет причин – просто говорит, что наше с Крэйгом время вышло. И почему-то сделать это нужно сию минуту. Он уже решил, что дальше я буду сотрудничать с Лесли Боури – капитаном сборной в Кубке Федерации. Он видел, как она тренирует в «Уайт Сити», и знает, что у нее репутация фантастического игрока и специалиста. Он считает, что мне будет очень полезно поработать с бывшей спортсменкой такого уровня. Он знает, что я знакома с Лесли по нашим командным поездкам и что она мне нравится. Но сначала я должна распрощаться с Крэйгом. И да, уволить его должна именно я.

В течение нескольких следующих ужасно неловких дней я избегаю Крэйга, которому нужно, чтобы я посетила ежегодную линейку стипендиатов NSWIS, сдала нормативы, да и элементарно приходила на наши обычные тренировки. Я как могу отлыниваю и отмазываюсь.

Выполнить указание отца для меня очень сложно. Я не уверена, что поступаю правильно, но мне всего 14: я не могу ни прямо сказать все Крэйгу, ни возразить папе. Доходит до того, что я по телефону рассказываю Крэйгу сказки, чтобы только откосить от его планов. Когда ему надоедает, что я не могу точно сказать, приду ли на линейку, он говорит, что будет вынужден сообщить об этом руководству NSWIS и главе тенниса штата Барри Мастерсу. У меня начинается паника. Я не хочу никого подводить и говорю ему:

– Постараюсь завтра быть на тренировке.

В результате я делаю, как мне велел папа, – на тренировке не появляюсь – и это конец. С Крэйгом я больше не работаю.

Что бы я обо всем этом ни думала и чувствовала – это только мои трудности. Я живу по правилам моего отца. Я никогда ему не перечу, потому что прекрасно знаю, каким адом это чревато. Интересно, кто-нибудь из 14-летних игроков в «Уайт Сити» находится в такой же ситуации? Кто-нибудь играет в теннис в таком же страхе, как я?

4. Лесли, 1998

Лето 1998 года. Я ношусь по пешеходной дорожке у шоссе, вдыхая полные легкие углекислого газа от проезжающих мимо машин. На автостраде Хум грохочут тракторные прицепы. В плотном воздухе западного Сиднея стоит удушливая жара. На моей загорелой коже блестит пот. Я бегаю на пределе возможностей: руки у меня болят, ноги забиты, – так что я снова начинаю говорить сама с собой:

– Все в порядке. Все будет хорошо.

Я бормочу эти слова снова и снова, пока бегу десять километров до дома сквозь смог и ядовитые испарения.