Несладкая жизнь

– Умничать тут будешь? Да ты вообще знаешь, кто я такой? Знаешь, какие неприятности я могу тебе устроить, лимитчица?! Понаехали тут. Сидит, понимаешь, глазки в пол. Невинную из себя строит. Как будто бы никто не понимает, зачем ты сюда приперлась и каким местом собираешься зарабатывать… Я ж по-хорошему хотел, в гости ее позвал, доверился. Я и заплатить мог бы, деньги у меня есть. Ну а то, что выпил, с кем не бывает? Я ж после рабочего дня, честно в автосервисе отбарабанил… Или я рылом для тебя не вышел? Или тебе простой рабочий парень не подходит? Небось менеджера-хуенеджера ищешь, да? Да кому ты тут нужна?!

Настя старалась не слушать, отключить сознание, сконцентрироваться на пробегающих за окном серых от пыли деревьях, но ничего не получалось. Самое любопытное – люди, находившиеся в маршрутке, даже не попытались ее защитить. Хотя среди них были и мужчины. Она поймала на себе взгляд одного из них и вдруг с ужасом поняла, что если он кому-то и сочувствует, то отвергнутому алкашу, а не ей, Насте. И вполне возможно, что в глубине души он с алкашом согласен – и правда, зачем приперлась, провинциалка, лимитчица, сидит тут в неуместно нарядном платье и пыльных сапогах, сверкает не по-московски белыми зубами и не по погоде голыми коленками, ищет на свою пятую точку приключений, и ведь найдет, найдет ведь…

В газетном киоске у метро она купила свежий «Hello».

Конечно, там была его фотография – ни один журнал сплетен не обходился без его загорелого выхоленного лица. Репортаж из его новой квартиры на Страстном бульваре. И подпись под одной из фотографий: «В новом гнездышке Давида Даева предусмотрена детская комната – значит ли это, что скоро самый завидный московский жених предстанет в новом статусе?»

Не значит, подумала Настя, ничего это не значит, глупый журналистишка. Просто пиар-ход, чтобы обелить подонка. Да и какая там детская комната? Если комната невелика и пуста, если в нее еще не успели запихнуть барную стойку и круглый траходром – разве на этом только основании можно называть ее детской?!

А все же он хорош, божественно хорош собой. Поразительное сочетание мужественности и тонкости черт. Пропорции Аполлона. И эта улыбка, и этот взгляд… На Настю вдруг нахлынуло – она вспомнила запах его кожи. Тонкий аромат сандала, плюс чистое тело, плюс что-то еще, неуловимое, сладкое…

Черт, что же это получается – она готова с блаженной улыбкой вспоминать, как ее насиловали?!

Она чуть не проехала нужную остановку. Выходя из метро, выбросила в урну недочитанный журнал.

Возле клуба «La-La» было, как всегда, многолюдно. Насте сразу бросилось в глаза, что большинство девушек, желающих попасть внутрь, одеты не по погоде. На многих были босоножки – их холеные пальчики со свежим педикюром посинели от холода, но девушки держались мужественно и невозмутимо.

Сквозь толпу она пробралась к мраморному крылечку. Из приоткрытой двери гремела хаус-версия нового хита Мадонны. Настя улыбнулась охраннику – в этом не было смысла, ведь он на нее даже не смотрел, – но ей так было проще.

– Здравствуйте, – перекрикивая музыку, сказала она. – У меня назначена встреча с Давидом Даевым.

Никакой реакции.

– С Давидом Даевым, – на всякий случай повторила она. – Можно мне пройти?

Не встретив никакого сопротивления, она было сделала шаг вперед, но охранник, по-прежнему глядя в никуда, ухватил ее за предплечье. У него были до того сильные пальцы, что она сразу поняла – останется синяк.

– Что-то не так? Я же объяснила… Эй, вы вообще слышите, что я тут вам говорю?

– Нет мест, – процедил охранник.

– Как же… Я ведь только что видела, как вы впустили целую компанию… Я что, как-то не так выгляжу?.. Вроде бы одета не хуже некоторых… И потом, я же по делу, к Давиду Даеву. Вы ему объясните, что пришла Настя Прялкина, с которой он познакомился на Тверском бульваре, – и он все сразу поймет. Он меня пропустит, вот увидите!

Тут только Настя заметила, что невольно разыгранный ею этюд под названием «Проникновение наивной провинциалки в самый пафосный московский клуб» имеет успех у многочисленных зрителей, столь же неудачливых, как и она сама. Вокруг нее собралась толпа, над ее наивностью без стеснения посмеивались. Настя услышала, как одна крашеная блондинка в свитере с люрексом сказала другой крашеной блондинке в свитере с люрексом:

– Посмотри на эту лохушку. Ее даже уборщицей в «La-La» не взяли бы, а она все туда же…

А подруга ей ответила:

– Слышала, что она поет? На Тверском бульваре познакомилась. Смех один. Как будто бы Давиду делать больше нечего, кроме как дур в синтетике на бульварах цеплять!

– Девушка, не загораживайте проход, – сказал охранник, почтительно посторонившись перед темнокожей шваброй в обтягивающем платье и норковом болеро.

– Вы же… Вы же сказали, что мест нет, – от возмущения Настя даже попятилась назад. – Какое лицемерие!