Неслабое звено

– Ладно, – решительно прервал его генерал, – там видно будет. Хорошо проявит себя, так почему нет? Ты мне вот что объясни: за какой песьей матерью тебя несет в Котунь? Давно под пулями не бывал, успел по острым ощущениям соскучиться? Знаешь ведь, как там к тебе, гм!… относятся. Что ты потерял у Бунича, с какой он тут стороны? Ты что, хочешь поделиться с ним оперативной информацией о возможной судьбе украденной иконы? Нет, я, в принципе, не возражаю, валяй, раз считаешь нужным, но, естественно, не раскрывая источник. Он мужик умный и осторожный, как стреляный лис, в редакцию бульварной газетенки с такой сенсацией не кинется. Но… Зачем все это?

«Эх, если б я знал, – подумал Гуров. – Если б мог точно сформулировать. Чутье пресловутое, сыщицкое счастье и проклятье! Что-то мне не нравится в упомянутой «оперативной информации». Что-то не так, неправильно. Вот свербит в черепушке, и хоть ты тресни. Как это Петру объяснить, ведь детский лепет получится. Станислав тоже не так чтобы очень мою поездку приветствует, вон кивает одобрительно орловским словам. Ладно, попробую».

– Понимаете, друзья мои, – начал Лев, – я неважно ориентируюсь в жизненных ценностях, образе жизни, бытовых реалиях, психологии, наконец, по-настоящему «крутых» бизнесменов. А Бунич в этом кругу насквозь свой. Я не собираюсь говорить ему всего, да этого и не нужно. Намекну, придумаю, м-мн… аналогию. Пусть прикинет психологический портрет очень богатого, психически двиганутого русофоба. С извращенным интересом к искусству. С практически неограниченными возможностями. Хоть на себя прикинет, перевоплотится, так сказать. Не захочет? Это уж мои проблемы, я умею, знаете ли, убеждать. Захочет. Он, Бунич, впрямь та еще лисица. И если все это, по его мнению, действительно может произойти, то пусть набросает мне некий круг людей, «ограниченный контингент», не к ночи будь это выражение помянуто. Это сильно облегчит мне постановку задачи для Дмитрия с его «многомерной матрицей». Пусть не на двух – трех, но если даже на десяток человек выйдем, то насколько легче работать станет!

– А пожалуй, что да, – помолчав и подумав, сказал Орлов. – Благославляю. Но ты все же поаккуратнее там.

…Покинув управление, друзья отправились на встречу с Константином Ивановым, главным на сегодняшний день специалистом по Сукалеву и его честной компании. Станислав было обеспокоился, что до вечера, когда он собирался впервые влиться в славный коллектив запойной люмпен-интеллигенции, они с Гуровым не поспеют к Марии в театр, где ему согласно диспозиции вроде грим наложить должны. Или вообще консультация главного режиссера по системе Станиславского запланирована? Вот уж когда Гуров, что называется, «оттащился» по полной программе:

– Ты что, относительно грима всерьез принял? – Лев радостно расхохотался, сбрасывая психологическое напряжение. Они с Крячко любили ставить друг другу такие шуточные ловушки, и если кто из них на подначку попадался, то смеху было… – Ну нет, голуба, тогда над нами вся театральная Москва ухохочется. Сойдешь в натуральном виде: рожа бледная, рука в гипсе, грязной водички на брюки я тебе лично плескану, плюс легкая небритость. Изобразишь этакую отрешенную расслабленность взгляда, унылое выражение морды лица… Проканает!

– Ага, – ехидно откликнулся Станислав, понимая, что попался, – ты мне еще под глаз собственноручно «фонарь» поставь. Чтоб «отрешенная расслабленность» достовернее была! Хохмач, понимаешь! Ладно, один – ноль в твою пользу. Давай серьезно.

Ну, а серьезно… Вживаться в образ, так вживаться – нужно было предельно ясно представить себе этот самый образ полуалкоголика – полуинтеллигента. В сколько-нибудь крупном криминале такая публика обычно не замешана, по крайней мере, в сферу интересов гуровской конторы не входит. Не подпускают их к настоящему криминалу, причем не столько потому, что ненадежны, болтливы, много пьют – это, увы, свойства считай что всех групп и слоев российского общества – а больше потому, что как ты ни корми, ни дрессируй домашнего мурлыку, дикой лесной рыси из него не получится.

Зато пэпээсники, районщики, участковые – те таких знают очень даже неплохо. Стиль жизни располагает: то пьянка, то дебош, то жалобы соседей, то сопротивление милиции, выражающееся в покрытии последней такими «учеными» словами, что только выпускникам филфака впору. Бывало и похлеще. Один такой деятель, пэпээсниками в нетрезвом виде изобиженный, не пожалев времени, сил и отличного листа ватмана два на полтора метра, создал многоцветный, детально прорисованный плакат под нежным названием – крупными буквами – «Ментовское мурло», а затем темной ноченькой с помощью «Суперцемента» вмертвую заклеил своим творением стенд «Их разыскивает милиция». Аккурат у главного входа в любимое отделение. На плакате в сугубо соцреалистической манере, хоть сейчас на тематическую выставку «Люди долга и отваги», был изображен бравый сержант милиции. Только вот вместо носа у него, в той же манере… Ну, ясно, что там было «вместо»!

* * *