Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса

Но вот в холле зажегся свет, и он увидел миниатюрную женщину, поспешно спускавшуюся по лестнице. На ней было серое платье, а ее тщательно причесанные волосы озарял свет от газовой лампы. Она любезно поздоровалась и пригласила его войти. Джон Сайленс обратил внимание на пыльные птичьи чучела и притупившиеся африканские стрелы на стенах холла, потом перевел взгляд на полочку для шляп с бронзовым блюдом, полным визитных карточек. Миссис Пендер, по-детски округлив глаза, с трудом скрывала волнение, однако старалась держаться как можно приветливее. Очевидно, она не ждала гостей и отпустила служанку.

— Надеюсь, я не заставила вас слишком долго ждать? Как хорошо, что вы пришли… Я… я очень рада, — начала было миссис Пендер, но тут же оборвала себя, увидев его лицо, освещенное газовой лампой. Что-то насторожило ее во взгляде гостя, и она поняла, что светский разговор сейчас неуместен.

— Добрый вечер, миссис Пендер, — сказал доктор Сайленс и сдержанно улыбнулся, дав понять, что лучше сейчас обойтись без лишних слов. — Из-за тумана я немного опоздал. Рад с вами познакомиться.

Они проследовали в гостиную в дальнем конце дома. Маленькая, уютно обставленная комната, от интерьера которой веяло каким-то безнадежным унынием. Судя по всему, огонь в камине был зажжен совсем недавно: угли еще не разгорелись, и дым синеватыми слоями стелился под потолком.

— Миссис Сибендсон предупреждала, что вы можете к нам зайти, — вновь рискнула обратиться к нему миссис Пендер. Во всех ее жестах угадывалась тревога и растерянность. — Но я была не в силах ей поверить. Это так любезно с вашей стороны. У моего мужа особый случай, и, знаете, я совершенно убеждена, что обычный врач немедленно отправил бы его в психиатрическую лечебницу.

— А он у себя? — осторожно осведомился доктор Сайленс.

— Где? В психиатрической лечебнице? — с ужасом переспросила она. — О нет, пока, слава богу, нет.

— Я имел в виду, он у себя в кабинете? — засмеялся он.

Миссис Пендер с облегчением вздохнула.

— Вот-вот должен вернуться, — пояснила она, явно ободренная его непринужденным смехом. — Дело в том, что мы не ждали вас так рано. А муж вообще не верил, что вы решитесь навестить нас.

— Я всегда с удовольствием прихожу к тем, кто меня хочет видеть или нуждается в моей помощи, — небрежно проговорил он. — Впрочем, это и к лучшему, что вашего мужа пока нет. Мы одни, и вы без помех сможете мне рассказать о его проблемах. Пока что я о них слишком мало знаю.

Миссис Пендер с дрожью в голосе поблагодарила его и, когда он расположился в кресле рядом с ней, несколько минут молчала, мучительно подыскивая слова.

— Прежде всего хочу сказать, — запинаясь, пробормотала она наконец, — что муж просто придет в восторг от вашего визита. Он сказал, что вы единственный, с кем он может быть откровенным. То есть единственный медик. Но ему неизвестно, как я испугана тем, что мне удалось за последнее время заметить. Он пытается убедить меня, что это обычный нервный срыв, и не более того. Однако я уверена — все гораздо серьезнее и страшнее. Он перестал себя контролировать и не всегда отдает себе отчет в том, что делает. А я вижу, вижу, как он странно поступает, и полагаю, что главное…

— Ну что же, поговорим о главном, миссис Пендер, — подбодрил ее доктор, чувствуя замешательство сидящей напротив женщины.

— Он думает, что мы не одни в доме. Вот это и есть главное.

— Мне нужны факты, только факты.

— Все началось прошлым летом, когда я вернулась из Ирландии. Мой муж прожил здесь в одиночестве шесть недель, и я сразу увидела, как он устал. Вид у него был болезненный, измученный, лицо побледнело и осунулось. С дрожью в голосе он принялся рассказывать, как упорно, изо дня в день, пытался работать, но вдохновение не приходило, все, что рождаюсь из-под его пера, было каким-то пресным, скучным, вымученным и нисколько не смешным… Чувство юмора внезапно оставило его, сменившись чем-то иным. «В доме завелась какая-то сила, — заявил он наконец, — и она мешает мне радоваться и шутить, как прежде». — Миссис Пендер подчеркнула последние слова.

— «Какая-то сила мешает мне радоваться и шутить, как прежде»… — задумчиво повторил доктор. — Ну вот, мы, похоже, и добрались до сути.

— Да, — неуверенно откликнулась отчаявшаяся женщина. — Именно так он и сказал.

— В чем же, по-вашему, проявлялись его странности? — поинтересовался Джон Сайленс. — Но, прошу вас, покороче, а не то он вернется домой еще до конца рассказа.

— Возможно, это мелочи, но, на мой взгляд, весьма существенные. Раньше его кабинет находился в библиотеке — обычная комната, просто мы ее так называем, — и вдруг он решил перебраться в гостиную. Сказал, что в библиотеке ему плохо пишется, герои, вопреки его воле, прямо на глазах обретают новые черты, становясь какими-то мрачными, злобными и коварными… Это уже не веселые юморески, а настоящие трагедии — трагедии преступных и порочных душ. Однако смена обстановки ему не помогла. Теперь ему что-то не понравилось в гостиной, и он вернулся назад в библиотеку.

— А…