Несколько дней её жизни

– Я прилетаю завтра, – услышала Алина в трубке хрипловатый женский голос. – Надеюсь, что встретишь.

– Какой рейс, Сара Исаковна?

– Откуда я знаю, – проворчала та в ответ, – меня привезут и посадят в самолёт. Твоё дело встретить.

– Исчерпывающий ответ. Но всё же…

Алина хотела продолжить расспросы, но в трубке уже звучали гудки, свекровь и так превысила лимит бесконфликтного общения, которое когда-то тоже началось с конфликта. Казалось бы, мама должна радоваться, что сын после развода не остался один, а был согрет и обласкан женщиной, которая утверждала, что любит её Виталика. Хотя слово «женщина» с трудом ассоциировалось с тогдашней внешностью Алины, настолько несерьёзно она выглядела, а уж в глазах жены бывшего ювелира, знающей толк не только в камнях, и того хуже.

– Виталик, что ты нашёл в этой пигалице, – строго спросила Сара Исаковна, не опасаясь, что Алина, оставшаяся за столом в гостиной, услышит её. – Ты привёл её в наш дом. Для чего? Чтобы наш дом стал её домом?

– Мама…, – попытался возразить сын.

– Что «мама»? Знаю я таких. Пришла на всё готовое. Пальцем о палец не ударила, чтобы стать хоть кем-то, а уже возомнила из себя столичную штучку и крутит романы с теми, кого она не достойна. Не удивлюсь, если у тебя начнут пропадать вещи.

– Ма, это бред какой-то. Мне стыдно за тебя.

– Будешь стыдиться, когда начнёшь таскаться по судам и снова делить нажитое. Мало тебе того развода? Не жалко было лишиться квартиры и не стыдно было ползти к матери на коленях? Помнишь, я и тогда тебя предупреждала – не спеши, не любит она тебя, она деньги наши любит.

– Сейчас всё не так, мама, и я уже давно не мальчик, которого можно обвести вокруг пальца.

Алина слышала почти весь разговор, несмотря на то, что мама с сыном были на кухне, и ей нестерпимо хотелось встать из-за стола и громко хлопнув дверью, уйти, вычеркнув навсегда этих людей из своей жизни, такими обидными и злыми были слова старой еврейской матери, у которой в очередной раз пытались отобрать любимое дитя. Но ведь она тоже любила это «дитя», и любила без всяких задних мыслей, в наличии которых Сара Исаковна была уверена. Убеждать маму было бесполезно, поэтому Алина пошла иным путём, она ненавязчиво, но очень настойчиво подтолкнула Виталия к принятию решения, которое обсуждалось в его семейном кругу ещё с момента развала Советского Союза.

– Тебе нравится заниматься со мной сексом? – спросила она, сделав только что такое, чего никогда раньше не делала.

– Меня до сих пор колотит, – тяжело дыша ответил Виталий. – Что это было?

– Это называется минет, – утерев губы, уточнила Алина. – Тебе разве никто до этого не сосали?

– Издеваешься?

– Нет. Просто спрашиваю.

– Мне даже стыдно было думать об этом, не то чтобы просить.

– Я сама тоже в первый раз попробовала, – не моргнув соврала она.

– Не похоже, что в первый раз, – почти по лезвию прошёл Виталий, но Алина сделала вид, что не поняла сарказм, и приподнявшись на локте, отбросила в сторону одеяло.

– А хочешь, чтобы это случалось чаще?

Он посмотрел ей в глаза, пытаясь понять скрытый смысл соблазнительного предложения.

– Ты хочешь, что-то взамен? – как-то неуверенно спросил Виталий. – Боюсь я не смогу тебе отказать. Говори.

– Сделай так, чтобы твоя мама стала счастливой.

– Ты хочешь, чтобы я тебя бросил?

– Нет, дурачок. Я хочу, чтобы она уехала туда, где ей будет хорошо. Туда, где не будет меня. Ты ведь можешь это.

Виталий всё понял… Израиль манил Сару Исаковну, туда уже давно перебрались все её друзья и подружки, там мечтал жить её Давидик, но так и не дождавшись, унёс свои мечты в могилу. И когда сын положил перед ней на стол пачку иммиграционных документов и билет в один конец, она не стала сопротивляться, а лишь поцеловала сына в затылок и потребовала не женится пока она жива. Виталий утвердительно кивнул, зная, что впервые в жизни обманет маму.

В неведении Сара Исаковна прожила несколько лет, и когда увидела на пороге своей маленькой тельавивской квартирки сына, которого держала под руку та самая пигалица, с ней чуть не случился удар.

– Я знала, что ты обманешь меня, – едва ворочая языком произнесла она, придерживаясь за стену, и делая вид, что произносит последние в своей жизни осознанные слова.

– Это вам, – улыбнулась Алина, и протянула свекрови огромный букет цветов.

– Ты не сказал ей, что у меня аллергия на эту вонючую гадость? – поморщив нос обратилась к сыну Сара Исаковна, словно рядом никого не было. – Ты точно хочешь моей смерти.

– Да прекратите вы, наконец! – не выдержала Алина. – Никто не хочет вашей смерти. Живите сколько вам вздумается, но только дайте и нам жить. Я люблю вашего сына. Он любит меня. И я очень хочу полюбить вас. Сделайте хоть один шаг для этого. Пожалуйста.

Они долго стояли посреди коридора и смотрели друг другу в глаза.

– Хорошо, – не выдержав эту дуэль произнесла Сара Исаковна, – я попробую.