Несчастные девочки попадают в Рай

Прийти домой к семейству Рыбиных было не самым легким решением, но это было необходимо. Я устала терпеть беззаконие, которое творит сын местного участкового. Я устала молчать, зная, что сам контролер правопорядка нарочно закрывает глаза на прошлые и настоящие злодеяния своего сына, а соответственно, закроет и на будущие. Я устала терпеть несправедливость со стороны других людей, которая, так или иначе, меня окружает. Я устала бояться выходить из дома и входить туда. Я устала бояться за жизнь брата.

С меня хватит.

Дом Рыбина находился неподалеку от школы, в нескольких метрах от дороги и был не ухожен, так же, как и сам двор. Подойдя к облезшей двери, я слабо постучала, но мне не открыли. При повторном прикосновении дверь отворилась самостоятельно. Неприятный скрип неохотно пригласил меня зайти.

— Ну и где тебя носило? — я пошла на грозный голос и заметила, сидящего за кипой бумаг, участкового. Почувствовав мое присутствие, Михаил обернулся. — Ох, Злата, это ты? А я решил, что это Вася пришел. У тебя что-то срочное?

Замешкавшись, я принялась накручивать косу на палец.

— Я хотела бы с вами поговорить. И, да, это срочно.

Мужчина вскинул бровями.

— Срочно? Что ж, присаживайся, — он указал на стул.

На кухне царил полный хаос: стол украшала пепельница с горой окурков, грязная посуда была свалена в металлический тазик, пыльные занавески на окнах погружали дом во мрак, а деревянный пол был усеян следами от обуви.

— Не обращай внимание на беспорядок, Злата, — сказал Михаил, уловив мое негодование. — Этому дому несправедливо достались весьма скверные хозяева. Я вечно пропадаю на работе, а Вася пропадает черт возьми где. Здесь давно не было женщины, — он запнулся, а потом взглянул себе под ноги. — Хотя, одна у нас все же появилась.

Михаил поднял с пола рыжую кошку и усадил ее себе на колени. Та стала благодарно мурчать, а я округлила глаза. Это была та самая кошка, которую Рыбин попытался утопить. Сомнений не было — я бы никогда не спутала эти грустные глаза с другими.

— Откуда она у вас? — очевидно изумилась я.

Михаил поставил кошку на пол.

— Васька принес. Жалко стало. Оставили. Только вот следить за ней некому. Но, кажется, Анфису все и так устраивает.

Я была поражена до глубины души. Рыбин действительно псих. Его действия нельзя предугадать, они крайне непостоянны, что пугает еще больше.

— Я знаю, почему ты пришла, Злата, — неожиданно начал Михаил Игоревич, листая папку «Дело». — Можешь передать Клавдии: все в порядке. Скоро ее документы на дом будут готовы.

Нынешнее изумление сменилось шоком.

— Что? Какие еще документы? Она хочет забрать наш дом себе?

Участковый поднял на меня глаза и несколько раз моргнул.

— А ты не знала? Странно, конечно, ну да ладно. Во-первых: дом у вас никто не заберет, он всегда останется за вами. А во-вторых: Клавдия оформляет прописку, так как является вашим опекуном. Это нормальные вещи. Все так делают. Но, ты не должна ни о чем беспокоиться. У вас с Пашей останется свое жилье.

Я натянула неискреннюю улыбку.

— Спасибо. Я безумно рада.

Теперь понятно, почему Клавдия порхает по дому, как окрыленная гусеница. Оформив долю, она навсегда пустит корни в наше жилище, а может того хуже — поселит туда своих детей или внуков. Впрочем, этого следовало ожидать. Я все больше убеждаюсь, что эта женщина всегда преследовала свои цели, коварные и подлые, а благими намерениями там и не пахло.

— Если ты не об этом, о чем же ты хотела поговорить? — спросил Рыбин старший. — Я весь во внимании.

Собравшись с духом, я набрала воздуха в легкие.

— О вашем сыне. Я хочу поговорить о Васе. Он отравляет мою жизнь, Михаил, и это переходит все допустимые рамки.

Участковый помолчал некоторое время, а потом отмахнулся.

— Ох, перестань, Злата. Знаю я ваши перепалки. Вы с детства не находите общий язык. Не проще ли вам обходить друг друга стороной или попросту не общаться? — его наивному оптимизму можно было только позавидовать.

— Я говорю серьезно. Он творит ужасные вещи. В основном это касается меня, но страдают и другие. Вася создал группировку из настоящих отморозков. Мне страшно, Михаил. Я боюсь за свою жизнь. Я боюсь за жизнь своего брата.

На лице участкового зависло недоумение.

— Что ты несешь, девочка? — раздражительно бросил он.

Я предполагала подобную реакцию, поэтому незамедлительно полезла в карман.

— Вот, — на стол упал мятый клочок бумаги, — эти угрожающие записки мне пишет ваш сын, и каждый раз за ними следует непоправимое действие. Ужасное действие. Я боюсь даже представить, на что он способен.

Мужчина взял записку в руки, молчаливо изучил текст, а потом усмехнулся.

— Это почерк не моего сына, — констатировал он, но явно засомневался.

— Я не знаю, кто именно пишет эти записки, но это его рук дело!

— Не уверена, но обвиняешь? — фыркнул он.

— Да послушайте же вы, — взмолилась я. — Мне нет смысла лгать вам. Мне и моему брату угрожает опасность. Не придуманная, а настоящая!

Психанув, Михаил подскочил со стула, вцепился в мое запястье и куда-то потащил.