Несчастные девочки попадают в Рай

— Чего уставились? — Рыбин заметил нашу растерянность. — Я сегодня добрый. Не стесняйся, Цветкова. Беги, — он запнулся. — Или ты решила остаться? Мы будем не против.

Братство злорадно захихикало.

Мне не нужно было повторять дважды. Я поспешила удалиться. Каштанка ринулась за мной. В голове не укладывалось — неужели, все обошлось? Что может быть хуже, чем оказаться ночью на кладбище, окруженная ненавистным братством? Ничего. Но, беда миновала. Даже не знаю, что послужило такому снисхождению Рыбина, Каштанка или что-то еще, но я была благодарна судьбе за «такой» подарок.

Вернувшись домой, я еще долго не могла уснуть. Анализировала. Как расценивать реакцию Рыбина? Это затишье перед бурей, так? Он говорил про подарок слишком угрожающе. Как расценивать реакцию Саши? Он защитил меня? Так? Может, еще не все потеряно? Может, я все еще могу достучаться до того Саши, который умеет улыбаться? Кажется, да. Но как мне постучать в нужную дверь, когда меня даже не порог не пускают?

Мысли кружили голову. Пашкин храм мешал погрузиться в сон. За окном начало расцветать. Ни на шутку разозлившись, я заставила себя закрыть глаза и перестать задаваться вопросами.

«Ты не пой соловей, возле кельи моей», — эта песня давно стала для меня что-то вроде колыбельной. — «И молитве моей не мешай соловей».

Тело расслабилось. В голове начали перемешиваться различные картинки, ничем не связанные, как обычно и бывает перед сном. Мне не хватило нескольких секунд, чтобы окончательно провалиться в сон.

Я услышала визг, а следом слабый скулеж. Глаза распахнулись. Этот визг не был человеческим. Его издала собака. Моя собака. Моя Каштанка.

Группа Вконтакте: https://vk.com/club167796669

Глава#22

Когда кто-то говорит мне, что люди стали как животные — я негодую. Подобное заявление оскорбляет животных.

…тело расслабилось. В голове стали перемешиваться различные картинки, ничем не связанные, как обычно и бывает перед сном. Мне не хватило нескольких секунд, чтобы окончательно провалиться во тьму.

Я услышала визг, а следом слабый скулеж. Глаза распахнулись. Этот визг не был человеческим. Его издала собака. Моя собака. Моя Каштанка.

Приподнявшись, я почувствовала сильную слабость в коленях. Ноги были ватными, будто не принадлежали мне. Стало дурно. Подобное чувство я испытывала впервые и это новация мне не нравилась. Абсолютно. Когда я спускалась, ладони покрылись холодным потом и соскальзывали с лестничных жердочек. Путь от комнаты до входной двери показался мне невероятно сложным.

Выйдя во двор, я прищурилась. Привыкшие к темноте глаза пронзило ярким светом.

— Каштанка! — кричу я и залажу в собачью будку. — Каштанка!

Позабыв о птицах, собака мчится к нашему дому. Она ракетой носиться по двору, обнюхивает землю и беспокойно поскуливает.

Я замираю. Перестаю дышать. Ничто не должно выдать меня.

Каштанка мечется, рыщет, но не может найти свою хозяйку. Ее растерянность забавляет меня. Я хихикаю в ладошку. Слишком громко. Собака улавливает мои смех и ныряет в будку.

— Каштанка! — визжу я, потому что влажный нос щекочет мои шею и веки. Она слюнявит мои волосы. Мне смешно. Так, что болят живот и скулы. Я по-детски счастлива. — Хватит, прошу! Каштанка, прекрати!

Забыв про обувь, я вступила на промерзшую землю и пошагала к собачьей будке. К тому крохотному домику, в котором так любила прятаться в детстве.

Каштанка лежала рядом, практически беззвучно, но продолжала дышать. Ее шерсть на брюхе слиплась от крови, а рядом валялось само орудие расправы. Знакомый нож. Меня окутал холод. Ступор. Даже временная слепота. Я буквально заставила себя подойти к ней. Я заставила себя прозреть. Я заставила себя принять горькую правду.

— Каштан? — мой голос дрогнул. — Эй, малышка…

Учуяв мое присутствие, собака тихо проскулила.

— Тише, тише, родная. Я здесь. Я рядом.

Я припала к питомцу, положила ее голову себе на колени и аккуратно погладила. Пальцы тут же стали липкими. И снова этот тошнотворный запах крови. К нему невозможно привыкнуть.

— Девочка моя, кто это сделал? — хрипела я, едва держа себя в сознании. — Кто это сделал? Кто?

Каштанка жалостливо тявкнула и содрогнулась от боли.

— Тсс…

Глаза наполнились слезами. Целым морем слез. Целым океаном.

— Не переживай, мы поможем тебе… Обязательно поможем… Рана неглубокая. Такая маленькая, что сама не заметишь, как заживет. На собаках ведь все быстро заживает, так?

Каштанка слабо моргнула, соглашаясь со мной, словно не хотела расстраивать. Она страдала.

— Обещаю, ты поправишься.

Черно-рыжий окрас разбавлял алый островок. Он разрастался с каждой минутой. Я молила Бога о том, чтобы ей не было больно. Мечтала забрать эту боль себе. Мечтала повернуть время вспять. Хоть на несколько минут.

— Все будет хорошо, милая, — я перешла на шепот, потому что слова давались сложно. — Ты справишься. Потерпи немного. Скоро станет легче. Мы вылечим тебя, девочка. Знаю, больно, но ты потерпи.

Пальцы сжались в кулак. Из глаз покатилась соленая вода.