Нерушимый 7

— Для других история такая, чтобы они слишком рано не всполошились. — Он чуть повернул голову и обратился к девушке: — Энн, у тебя случился инсульт. Удивиться никто не должен: тот, кто это с тобой сделал, знает, что такие осложнения возможны. Потому тебя спецбортом отправили в Москву. На самом деле специалист спецбортом прилетит сюда. А ты побудешь в безопасном месте, потому что заинтересованные люди могут тебя устранить физически, чтобы пакет информации не попал к нам.

Похоже ей было все равно, она обхватила себя руками, покачивалась из стороны в сторону.

— Это значит, что я никогда не вернусь домой. Меня там убьют как предателя. — Подумав немного, она бросила злобно: — Хотя это они предатели! Я ради них жизнь готова была отдать. Вот если бы честно сказали — да без проблем! А они втемную меня использовали. Человека, который им доверял! У меня там родители, сестра, работа… Что мне теперь делать?

— Я б на твоем месте волновался о том, выживешь ты или нет, ведь никто не может гарантировать, что операции по твоему спасению пройдет успешно.

— И каковы мои шансы? — спросила Энн холодно.

— Двадцать процентов. Не в твою пользу, — честно ответил Витаутыч. — Еще есть небольшая вероятность, что выживешь, но останешься инвалидом.

Девушка зажмурилась. Она хотела заснуть, и чтобы кошмар закончился.

Машина поднялась по склону, и внизу раскинулись городские огни. Судя по всему, Витаутыч уезжал из Ялты.

— Куда мы едем? — спросил я, вспоминая про завтрашний откат.

— В Севастополь. Там современный военный госпиталь и есть аэропорт, куда прибудет спецборт.

— Так он прибудет? — безучастно уточнила Энн.

— Да. Наталья Романовна прилетит через два часа, ну и нам туда ехать час с небольшим.

— Ни родителей я не увижу, ни друзей, — сама себе шептала Энн. — Родные волны моря ласкают ноги. И это не главное. Камешки под ногами. Трава зеленая, как ворота. Касаюсь ручки… Я касаюсь — и тут ядерная война. Вертолеты туда-сюда, туда-сюда.

— Опять началось? — скорее констатировал, чем спросил Тирликас: — Энн, все будет хорошо, тебе помогут.

Но она не реагировала, бормотала бессмыслицу.

— Ее личность разрушается? — уточнил я.

— Может, да. Но и может, она просто не пережила предательства, и у нее острый психоз.

— Кто за этим всем стоит? — поинтересовался я. — Вы сказали, что поняли.

Витаутыч плотоядно улыбнулся.

— В Англии у нас один суггестор: начальник отдела департамента диппредства. Ссучился Вадик. Неприятно. Но главное — его вовремя раскрыли.

Южные серпантины, если смотреть на них сверху, часто напоминали изгибы тонкого кишечника. На поворотах Энн укачивало, и приходилось останавливаться. В итоге наша поездка длилась полтора часа.

Когда проезжали Форос, я написал Дарине:

«Родная, мне пришлось уехать вместе с Тирликасом. Придумай что-нибудь для наших. Улетаем мы послезавтра, завтра у меня откат, не знаю, как раскатает. Но на посадке точно буду».

И снова она ответила сразу же:

«Меня пригласил Димидко, я внутри, в „Гранде“ этом. Жаль, что так получилось. Потом расскажешь, что случилось с девушкой? А то я умру от любопытства».

«Расскажу конечно. Целую тебя, моя хорошая. До скорой встречи».

Отправив сообщение, я ощутил недосказанность и вдогонку написал:

«Спасибо тебе за адекватность. Ты сама умная, понимающая и адекватная девушка в мире».

Сердце наполнилось теплом, захотелось от души написать «люблю тебя», но что-то меня остановило, и я просто отослал сердечко.

В этой реальности Севастополь был открытым городом. Да и смысл содержать все эти КПП, когда есть спутники, и можно отследить даже перемещение машин? Потому мы без проблем преодолели окрестные села, поднялись на Сапун-Гору, и сразу за кольцом начались белые современные пятиэтажки в стиле сталинских высоток. Я вспомнил, что Крым — сейсмоопасный регион, потому ни здесь, ни в Ялте не обнаружил домов-свечек.

Госпиталь находился в каком-то старом районе, состоящем из утопающих в зелени сталинок. Лев Витаутыч предъявил удостоверение на КПП, и его машину пропустили без вопросов. Мы покатили по ярко освещенной территории госпиталя, который напоминал ялтинскую горбольницу: огромный парк, пятиэтадное современное здание и множество старых двух-трехэтажных, скрытых деревьями. Остановились мы возле нас сразу же встретили санитары, положили Энн на носилки и повезли в отделение. Девушка запрокинула голову, посмотрела с надеждой и протянула руку, я взял ее, чуть сжал пальцы и сопроводил девушку в беленькое двухэтажное здание.

Представляю, как ей сейчас жутко оказаться среди врагов, принесенной в жертву своими.