Нерушимый 6

Документ был чем-то типа игрового контракта, по нему я проходил альтернативную воинскую службу в составе московского «Динамо», вот только сроки были — с марта 2024 по март 2026. В конце концов, если захотят меня кинуть, я стану худшим игроком и повисну камнем на шее команды, они и сами об этом знают. А так постараюсь выложиться на этом товарищеском матче, если, конечно, позволят. Да, я терпеть не могу «Динамо», но все-таки они — наши советские граждане, а не буржуи проклятые, которые нам козни строят.

Подумав пару минут, мысленно повертев этот по сути игровой контракт туда-сюда, я не нашел подводных камней, кроме дат, и расписался.

Чтобы найти хорошее в происходящем, даже стараться особо не надо. Я никогда не был в цивилизованной Европе, Кипр и Греция не в счет, да и не тянуло особо, а теперь такой шанс там побывать! Наверняка нам шикарный прием устроят, чтобы пустить пыль в глаза. Это во-первых.

Во-вторых, мое имя прогремит на всю страну, а со знаменитостью принято считаться. Больше никто не посмеет обращаться со мной, как с мячом.

И в-третьих, могло быть гораздо хуже. Так-то меня не особо прессуют, договориться пытаются, не упуская своих интересов, конечно. Поиграй, мол, и вернешься в свой «Титан», если захочешь. Может, они просто уверены, что не захочу, вкусив красивой жизни?

Глава 13 Новая старая жизнь

Я думал, меня погрузят в какую-нибудь тарантайку типа автозака и повезут в Москву, или вообще придется самому добираться, ан нет. Мне подали правительственную «чайку» с проблесковыми маячками! На такой, наверное, сам Горский разъезжает. Я погладил блестящий черный капот и с трудом удержал мальчишеское желание сделать селфи — ни разу на такой крутой тачке не катался, даже не свадьбах приятелей, им было не по карману арендовать лимузины.

Будь я звездой, водитель открыл бы передо мной заднюю дверцу, этот, конечно же, не стал.

Сзади была настоящая комната с кожаным диваном, столиком и холодильником. Наглеть так наглеть! Я открыл его, обнаружил початую бутылку выдержанного белого сухого вина «Жемчужина», недоеденную сырную нарезку, три стеклянные бутылочки яблочного сока, сграбастал одну, выпил, заедая сыром, и развалился на диване.

В полпервого дня машина остановилась недалеко от стадиона «Динамо», но теперь я приехал сюда не просителем, а скорее победителем. Тренеру некуда от меня деться, он получил распоряжение свыше, и я могу как угодно наглеть и качать права.

Я вылез из салона, перекинул через плечо дорожную сумку и увидел идущего навстречу начальника «Динамо», Алана Георгиевича Ковалева, которого в прошлый раз я мягко послал. Одет он был так же: черное пальто, шляпа. Этакий мелкий итальянский босс.

Я пожал протянутую руку и сказал:

— Для более плодотворного сотрудничества давайте забудем о наших разногласиях.

Ковалев изобразил удивление.

— А что, разногласия были? Вы совершенно правильно отстаивали свою позицию, я понимаю. Давай сразу — на ты?

Я пожал плечами, провожая глазами «чайку». Вот сколько ни убеждал себя, что все эти понты никому не нужны, а все-таки в салоне ощущаешь себя по-другому.

— Не возражаю.

— Вот и отлично. Идем, поселю тебя в твою квартиру, заодно и поговорим.

Я сосредоточился на желаниях Ковалева, чтобы понять, и правда ли он не держит камня за пазухой, и не уловил никакой обиды или злости. Он ничего конкретного не хотел, в желаниях проскальзывали непонятные мне рабочие моменты — и все. Как сказали бы в нашем мире, Алан Ковалев стрессоустойчив и клиентоориентирован.

— Скажи, Алан, откуда решение взять меня в команду?

Он ответил то, во что его посвятили:

— Начальство всерьез взялось за «Динамо», хочет, чтобы команда не ударила в грязь лицом в Англии. Согласись, если мы будем проигрывать, да еще и с разгромным счетом, это позор для Родины. Потому уж постарайся, я видел, на что ты способен.

— Спасибо за высокую оценку.

— Ты тоже не держи обиду на Костенко. Когда приехал в первый раз, согласись, ты недотягивал, да и, спасибо, благодаря тебе вскрылись недостатки работы тренера «Динамо-2», и Кирюхин уволен. Ты и сам это знаешь. А Максим Романович Костенко, согласись, обошелся с тобой справедливо.

— Попытаюсь начать с чистого листа, — пообещал я. — Только проведите работу с командой, чтобы парни не восприняли меня в штыки.

Мы обошли сталинку, где в цоколе располагались кафе и магазины, а подъезды были во дворах, поднялись на третий этаж. Ковалев отпер дверь, отдал мне ключ и сказал, будто извиняясь:

— Квартира небольшая, бывшая коммуналка, но все свое: душ, кухня…

— Ерунда, — отмахнулся я, переступая порог и оглядываясь. — Все равно будем в разъездах…

А ничего так студия: трехметровые потолки, навесные, разноуровневые, белоснежный кухонный гарнитур, откидной столик и белые стулья, как в баре. Бескаркарсный диван, тоже белый. А вот шкаф — темно-коричневый, почти черный, во всю стену, будто бы раздвигающий пространство. Темно-зеленые шторы, пушистый ковер на полу в тон и такого же цвета пальма в горшке. Прямо квартира с рекламы дизайнерского ремонта!