Нерушимый 5

— Спасибо вам — авансом! — Я провел пальцем по стеклу. — Бронированное?

— Да где там! — ответил низкорослый и верткий напарник азиата. — Десять лет колымаге. Это новые все бронированные.

На тренировку я прибежал без двух минут девять, собрался ввалиться в раздевалку и притормозил, услышав возмущенные возгласы.

— Ты че, на, берега попутал, на! — вворачивал Левашов изысканные речевые обороты.

— Остынь… чепушило! — пытался с ним разговаривать Жека на его же языке.

— Да я тебя закопаю, на! Это мой город, понял? И моя позиция…

Не дожидаясь, пока конфликт перейдет в горячую фазу, я распахнул дверь. Парни шарахнулись друг от друга, как собравшиеся подраться коты.

— Как тренер решит, так и будет, — сказал я, переодеваясь. — Кто больше будет быковать, у того меньше шансов, вы еще не поняли?

Я сел на лавку, натягивая бутсы.

— Не хватало еще разборок в команде. В основной состав войдет лучший. Так что доказывайте.

Из раздевалки мы вышли втроем. Левашов набычился и бил копытом, Жека делал вид, будто ничего не случилось.

Все уже были на поле. Димидко постучал по часам, мы заняли свои места в строю, и по свистку началась разминка.

Во время обеденного перерыва, ковыряя ложкой котлету, на меня поглядывал Левашов и хотел поговорить, но без лишних ушей, потому я специально задержался. Когда все наши ушли в тренерскую разбирать стиль игры «Кубани», Левашов наконец подошел, пристроился за мной, чтобы сдать грязную посуду. Тряхнул головой, чтобы кудри не лезли в глаза, и проворчал:

— Это справедливо, да, по-твоему? — Он сдал тарелки в мойку и продолжил вполголоса: — Как болел на подвиги подбивай, так Димон. Как игру спасай и дыры затыкай, так тоже Димон. А теперь этот фраер появился — и в утиль, да? Обидно.

Я не нашелся, что ответить, и он бросил зло:

— Да он кинет вас, Воропай этот, зуб даю! Сука та еще.

— Я тебя понимаю. Он мне самому не нравится, но…

Левашов выругался — зло и отчаянно.

— Вот именно — «но». Ты, Димон, классный пацан, спасибо, давай руку тебе пожмем, но иди-ка ты на…, так?

Мы вышли из столовой, и он сел на корточки на бордюре, вздохнул. Я остался стоять. И что ему сказать? Что футбол — игра жестокая, где приходится расставаться с хорошими парнями? Не желая того, Димидко поступит, как мудак: пожертвует Левашовым, чтобы команда выигрывала. Все логично, все правильно, но по сути это то же, что приговорить невиновного.

Парень посмотрел как-то странно и сказал жалобно:

— Если он тебе самому не нравится, поговоришь обо мне с Димидко?

— Поговорю, — кивнул я.

Конечно поговорю, но… Но, но и еще раз чертово но! Что я сделаю? Посоветую оставить Левашова в основном составе в ущерб команде?..

Зазвонил телефон. Я глянул на экран и выругался: Семерка. И четыре пропущенных от нее. Пока тренировался, телефон был в раздевалке.

— Следователь, — сказал я Левашову, отошел в сторону и ответил на звонок.

— Привет. Играл, был без телефо…

— Твою мать, ты основной свидетель по Шуйскому! — рявкнула Семерка, возвращая меня с небес на землю.

Ничего еще не закончилось. Чую, так просто с меня не слезут.

— Саша, ты нужен в отделении для дачи показаний!

— Футбол, между прочим, — моя работа…

— Что за детский сад? На хрен футбол! Это дело государственной важности! Ты. Должен. Быть. Тут. Если нужна повестка — сделаю. И принудительный привод обеспечу. И не надо мне про свои права втирать, в стране чрезвычайная ситуация.

Я усмехнулся. Интересно, если бы согласился тогда на утренний секс, она так же орала бы и угрожала? Ну да, ей это что сигарету стрельнуть, капитана того, Артура, что имел на нее виды, надо полагать, небезосновательно, еще как строила.

Да уж, приставленные ею два топтуна живо меня под белы рученьки доставят, и плевать, что мы мило беседовали утром, и они меня на своей машине катали.

— Еду. С твоими ребятами и еду.

— Поторопись, — бросила она добавила уже примирительно: — Прости за резкость: третья ночь без сна. Думаю, тебе будет интересно то, что я расскажу. Как приедешь, позвони. Писать не надо — не увижу, потому что тупо некогда проверять сообщения. Я тебя встречу, разговор есть. — Из телефона донеслись мужские голоса, Семерка на них отвлеклась, а потом сказала мне: — Все, отбой. Жду.

Димидко будет счастлив, что я уезжаю. Зато рыжик наш, вратарь Сема Саенко потренируется.

Сан Саныча я нашел в тренерской, он готовил какой-то материал. Видимо, собирался разбирать тактику «Кубани». Я кашлянул, обращая на себя внимание, он повернулся на звук.

— Меня срочно вызывают на очередной допрос, — сказал я. — Причем КГБ, а не простые менты. Когда управлюсь, не знаю.

Я ожидал возмущенных воплей, но тренер лишь пожал плечами.

— Хреново. Но что мы можем сделать? Поезжай. Тогда разбор полетов отменяется.

— Семен хоть в воротах постоит, — попытался я найти в ситуации что-то хорошее.

Димидко скривился и махнул рукой.

— То не вратарь, а дырка от бублика. С ним придется расстаться. И с тренером для вратарей — совершенно бестолковый, из тебя и то лучший тренер. И врача сократить, Дарины хватит. — Он невесело улыбнулся. — В целях экономии бюджета. Хорошо хоть квартиры казенные.