Нерушимый 3

Против резервистов матч превратился в тир, где я был мишенью. У нас устали Колесо, Дрозд и Нюк, Погосян опустил руки, а Игнат встал в позу, когда его отругал Сан Саныч. Короче, опозорились 0:3, причем третий забили, когда Ромка Клыков вспомнил, что он фланговый полузащитник и повел мяч в атаку. Ну и потерял, а нападалы противника вышли вдвоем на меня одного.

После турнира Киря и Шпала увели свои команды — основу и резервистов — на разбор полетов в тренерскую. Сан Саныч же не стал ждать, пока она освободится, усадил нас на скамейке запасных и принялся молча прохаживаться туда-сюда, бросая на нас недовольные взгляды. Мы молчали. Он тоже молчал. Но каждый чувствовал, как сгущаются над нашими головами грозовые тучи.

Наконец тренер остановился, широко расставив ноги, и процедил:

— Ну, кто рискнет проанализировать игру? Может, Погосян? — Он уставился на Мику, который сидел, потупившись и отводя взгляд. — Ты ж так на свою позицию рвался, чего же сейчас язык в жопу затянул? Говори.

— Все плохо, — пробормотал он, глядя на свои сцепленные пальцы.

— Угу, все плохо, — передразнил Сан Саныч. — Согласен. Но конкретно у тебя… — Он выдал многоэтажную словесную конструкцию, которой позавидовал бы и боцман. — Вот что ты канючишь? Пас, да? Пас, да? Пас, да, епта! Нафига своим под ноги лезешь?

— Так я открытый, а они… — вскинулся он.

— Да завали ты хлебало! — рявкнул Димидко. — Они поняли, тебе подавать — все равно что в свои ворота бить! Ты же обрезаешь всех! Вспомни, когда Нерушимого в упор пробивали — ты же сразу мяч просрал! Нафига ты ломанулся на их защитника, когда Воропай был открытый? Короче. Будь моя воля, уже сегодня тебя бы выпер вместе с Клыковым.

Я покосился на Рому, который смотрел перед собой, сжав челюсти, щеки его полыхали. Но спрашивать он ничего не стал — знал, что за дело получает.

— Гребко, Хотеев, — продолжил тренер, — на общем фоне неплохо отработали, но замечаний даже к вам — уйма! Теперь защитники, Ан и Дрозд. Начали за здравие, закончили за упокой. Похоже, и правда пора вам на покой: не тянете нагрузку. Короче, попробуйте вы все витамины попить, что ли, с аминокислотами. Спать больше, есть меньше… в общем, плохо. Тишкин, тебя тоже касается, ты вообще сегодня мертвый был, как будто не двадцать лет тебе, а пятьдесят. И, наконец, Клыков. — Сан Саныч шумно выдохнул и потер руки. — Ты не защитник, Клыков, ты — вредитель. Что это за демонстрация дриблинга, когда ты последний защитник? Какого хрена ты с мячом в атаку попер, а ворота оставил без защиты? Если бы не ты, нам не забили бы третий, и проиграли бы мы не так позорно! Короче, тебе, Клыков, горчичник. Дисциплинарный. Если получишь второе предупреждение — можешь быть свободным и возвращаться в молодежку.

— Но Погосян еще хуже сыграл! — возразил Ромка, его голос дрожал и звенел, словно парень собрался расплакаться.

Сан Саныч и на него обрушил словесную конструкцию и добавил:

— Погосян — просто кривоногий бездарь! Но он хотя бы старался, а ты — саботировал распоряжение тренера. Самышкина, нападающего, на то же место поставили, что и тебя — и ничего, отработал парень! Матвеев… Ну ладно бы Нерушимый в бутылку лез, ему не привыкать, но ты-то чего разошелся, как малолетка? И не забывай, что ты не один в поле… Впрочем, ты необучаем. Ранюков… Тебя бы я наградил почетным званием черепаха сезона. Мяч уже у нашего вратаря, а ты все бежишь, все бежишь. Воропай… нормально сыграл, ни рыба ни мясо. В общем, дворовая команда и то лучше играет. Если так пойдет и дальше — мужики, без вариантов.

Ни от кого не ускользнуло, что он оставил меня без внимания. Я чувствовал, что мог бы сыграть лучше, но хотелось услышать мнение тренера.

— Сан Саныч, а я?

— А ты, Нерушимый, молодец, — просто ответил Димидко. — Продолжай в том же духе.

И больше ничего не сказал. Видимо, боялся перехвалить.

Ужинали мы так же вчетвером: я, Федька-Микроб, Мика Погосян и Ромка Клыков. Нас кормили овощным рагу с курицей, каждому положили по пачке печенья «Буратино» и традиционному квадратику масла.

— Не, ну а че, — жаловался Погосян с набитым ртом. — Саныч сам предложил под нападающим, вольным художником, а я теперь виноват? Мне ж никто не подавал, ты видел, да? Никто толком не открывался, да? И я типа плохо играю, да?

Микроб был всегда за справедливость, а потому не смолчал:

— Облажался — заткнись, да? Я вот облажался и молчу! — Он мрачно ковырял рагу ложкой и хотел бросить футбол прямо сейчас. — Вот Клык у нас — кремень!

Все посмотрели на Клыкова, уминающего рагу за обе щеки, и тот насупился, покраснел.

— Угу. Кремень, блин. Облажался как… как не знаю кто!

На самом деле Микроб и Клык сыграли неплохо, учитывая, что против них были лучшие игроки дубля. Я тоже не смолчал, похвалил Микроба. Парень сразу приободрился, бросать футбол передумал.

А я размышлял о том, что же делать, как сплотить коллектив. Саныч прав, с таким подходом ничего у нас не получится.