Нерушимый 2

— Я чуть не поседел из-за тебя. Думал, больше тебя не увижу на арене, — признался Алексей. — А что там Олег чудит? В бубен ему настучать, чтобы в себя пришел?

— Сегодня не надо, — отмахнулся Витаутович. — Пусть перебесится. Потом, может, самому стыдно станет. Главное, чтобы с работы не уходил, пропадет ведь.

Пока они обсуждали рабочие моменты, я смотрел на экран, где шли последние бои круга. И правда, остались только толковые бойцы — кто слабее, кто сильнее, но никаких случайных лиц не было. А у меня совсем сил не осталось. Я обратил внутренний взор на солнечное сплетение и ничего особенного там не обнаружил. Нужно разозлиться как следует, но даже на это не осталось сил. Как там говорил тренер? Любой ресурс конечен.

Я всмотрелся в темные трибуны на экране, попытался отыскать суку Гришина. Вон он, говнюк такой! Интересно, ему донесли, что меня не сняли с турнира? Хотелось бы посмотреть, как его рожу перекосит в этот момент. При мысли о Гришине вспыхнула злость, и я будто бы ожил, наполнился силой, расправил плечи. Вспомнил, что силу нужно расходовать экономно, и пригасил огонь.

— Конечно же будет расследование, — вполголоса говорил Витаутович Алексею. — В следующем году такого не повторится, и подо многими стулья закачаются… Конечно уверен!

А я уверен, что теперь все точно будет хорошо. Один только вопрос не дает покоя, над которым я задумался еще в больнице:

— Лев Витаутович, а почему генерал Вавилов не вмешается? Ну, я имею в виду, если его подключить? Его ведомство публично опускают, почему он терпит?

— Ты это ему в лицо не вздумай заявить, — нахмурился тренер. — Он на все это закрывает глаза, потому что знает — Гришин зять Шуйского-старшего, а стоит тому поднять бровь, как доблестный генерал Вавилов отправится в Туркестан или в Нерюнгри, выстраивать работу тамошней милиции.

— Больше вопросов не имею, — сказал я и тут же задал еще один: — Так что там насчет котлеток, Лев Витаутович?

Он только рукой махнул.

Тем временем ведущий с интонациями ведущего новостей Первого канала громогласно объявил перерыв. Пока распределяли очередность боев, я смотрел, как поет Эрмина, прекрасная супруга Достоевского — все такая же гордая, стройная, в алом платье. Все-таки волшебный у нее голос.

Оповещение тренькнуло раньше, чем она закончила, я сразу же полез его читать, как и Витаутович, и озвучил прочитанное:

— Мой бой пятнадцатый. Противник — Анатолий Фарбер, защищающий честь Добровольного спортивного общества.

Я открыл профиль Фарбера: тридцать три года, рост — 179 см, вес 79 кг. Лысый, под кустистыми черными бровями — карие глазки-буравчики, а вот борода бурая, даже скорее темно-рыжая, валенком. На первый взгляд суровый и брутальный, с вытатуированным осьминогом, охватившим дельтовидные мышцы и спускающим щупальца на плечо и спину.

— Очень серьезный товарищ, — прокомментировал Витаутович. — У него своя школа, своя методика. Учит не только рукопашке, но и владению холодным оружием, и огнестрельным.

— Я с ним встречался на турнире в прошлом году, — сказал Алексей. — Он меня уделал вообще влегкую.

— Помню, — произнес Витаутович. — А раз тебя уделал, то Саню вообще в клочья порвет.

Алексей смутился, покосился на меня:

— Ну, необязательно. Саня у нас этот… самородок!

Тренер посмотрел на меня пристально:

— Ты как, боец? Силы есть?

— В клочья? — переспросил я.

— В клочья, — подтвердил тренер. — Так что хорошо подумай, Сань, может, лучше вернемся в больницу?

— А если выиграю?

— Разрешу котлетки. — Витаутович заговорщицки подмигнул.

— Две порции?

— Да хоть три, — кивнул Лев Витаутович.

Глава 20 Скоро на тебя наденут деревянный макинтош…

До моего боя оставался примерно час, все это время я планировал просидеть здесь, дабы избежать эксцессов — хотя куда уже больше неприятностей? Похоже, за сегодняшний день я исчерпал лимит неприятностей за год.

От нечего делать я изучил методику Фарбера — ничего особенного, то же боевое самбо плюс владение подручными средствами как боевыми предметами: палка, камень, плоская поверхность типа поверхности стола или стула. Причем на всех видео выступал он как тренер, а не как боец. Единственное видео, на котором он дрался — разрешение спора, где он обещал надрать задницу спецназовцу. В итоге оказалось, что спецназовец в два раза крупнее и тупо задавил Фарбера массой.

Так что опять непонятно, чего ждать от противника. Но волнения не было, как перед предыдущими боями. Я просто знал, что должен победить — иначе кто восстановит справедливость?

Наконец на экране зажглась моя фамилия. Сердце трепыхнулось и забилось ровно. По позвоночнику растекся расплавленный огонь. Я дал «пять» Алексею и зашагал к выходу.

Едва ступил на красную дорожку, как зал взревел, и я чуть не оглох от аплодисментов.

— В кр-расном углу — боец, который полностью оправдывает свою фамилию! Александр-р Нер-руши-мый!

— Ура! — крикнула какая-то женщина.

— Ура Нерушимому! — подхватили ее крик.

— Слейся уже! — кричала другая, но ее писк утонул в грохоте приветствия.