Нерушимые обеты

– Здесь камеры, не надо…

Полина пытается вывернуть руку и отступить, но Гаврила не дает.

– Мы разве делаем что-то крамольное?

– Живем… – Гаврила только по улыбке в уголках женских губ понимает, что это-то вроде как шутка. Только смеху в ней мало.

– Обещаю, наглеть не буду. Только расскажи хоть, как ты? Я скучаю. Плохо без тебя. Забыть – никак…

В ответ на честные признания Полина долго смотрит в одну точку. Не в лицо, а куда-то ниже. Вздыхает, дальше – уже в глаза.

– У меня всё нормально. Всё по плану, – ее губы снова дрожат. Это улыбка, но нервная. – Больно, что ты из-за этого страдаешь.

Закончив, Полина замолкает, но взгляд уже не отводит. По глазам видно, что правда сожалеет.

Чтобы не завести привычную песню, Гаврила моргает и сглатывает. Вдох-выдох делает. Он не уговаривать её пришел, а просто посмотреть.

Гладит кожу на запястье. Открыв глаза, смотрит под ноги – свои и Полины. Она не вырывает руку и не торопит, но в ней чувствуется напряжение.

Он уйдет – она выдохнет. Больно это всё.

– А ты как? У Агаты с Павловной всё получилось? – Полина спрашивает осторожно, улыбается, когда Гаврила возвращается взглядом к её лицу.

Не нужно этого делать, но он тянется к щеке ладонью.

Чувствует, Полина напрягается сильнее, но позволяет коснуться. Рисковая девочка. Его, мать вашу, девочка!

Гаврила гладит, тянется губами, но тут Полина выставляет стоп – вжимается рукой в его грудь и произносит:

– Нет. Я же просила…

Хочет выдернуть руку и уйти. И Гаврила вроде бы понимает, что это закономерно, даже правильно, но не отпускает, а сжимает сильнее.

Держит, смотря, как Полина кривится.

У нее кожа всегда была нежной, но не настолько, чтобы так реагировать.

Догадка ползет холодом по спине. Поднимает волосы на загривке дыбом.

Полина продолжает пытаться выдернуть руку, но Гаврила не дает. Поднимает выше и дергает рукав вверх.

Сердце обрывается, перед глазами красные точки…

Его взгляд взлетает вверх – к ее лицу, но теперь смотрит Гаврила по-новому. И новое же ищет.

– Сними очки.

В ответ на требование мужчины Полина мотает головой.

– Пусти, я опаздываю. Не задался разговор…

Снова бежит, как от огня, но у Гаврилы в висках пульс бьет, он отпустить не может.

– Этот ушлепок на тебя руку поднимает? – Он спрашивает, щурясь, а Полина будто смиряется, что увернуться не получится. Расслабляет руку, улыбается, тоже бьет своим полным принятия:

– Этот ушлепок – мой муж. Может он про измену узнал. Не сдержался. Заслужила же…

Измена – это с ним, конечно же. Только это нихуя не измена была, а единственное нормальное, что с ними произошло за последнее время.

– Пусти, пожалуйста, я не нуждаюсь ни в жалости, ни в защите.

– В мозгах ты нуждаешься. А он в том, чтобы сдохнуть.

– Не смей, – в Полином голосе прорезается сталь. Она же режет по глазам при взгляде на неё. Почему-то стальной она становится рядом с ним. – Ни говорить такого, ни делать ничего не смей. Если хочешь мне помочь – просто держись подальше, как делал раньше. Мне так легче… И мне так меньше достается.

Полина всё же выворачивает руку из ослабевшего хвата, снова разворачивается и ускорившимся шагом движется к своему автомобилю. Ежится, запинается в какой-то момент, замедляется…

Несколько секунд просто стоит, смотря под ноги, потом всё же рискует – оглядывается.

Говорит не громко, но Гавриле расслышать ветер не помешает.

– Спасибо тебе, что тогда позвонил. Это сильно меня выручило. Но больше не надо. Я справляюсь.

Она ныряет в машину и быстро стартует, словно боится, что Гаврила догонит. А он не смог бы. Его пригвоздило к асфальту.

* * *

– Гаврила, подожди, пожалуйста!

Гаврила немного тормозит в последнее время. Преследует чувство, как будто оглушило во время драки, но мотнуть головой, дождаться, пока головокружение пройдет, снова обрести фокус, не помогает.

Фокус не обретается.

Он слышит громкий оклик, но продолжает идти. Через турникеты, приложив магнитную карточку, чтобы подняться на верхний этаж и заскочить к Косте Викторовичу на разговор.

У них повышается интенсивность подготовки к грядущим выборам. Они всё больше и больше узнают о Костиной Агате – страшного. В это надо бы включиться максимально. Даже порадоваться, что Поля вроде как «отвалилась», но радоваться не получается, потому что в голове не укладывается: он на неё руку поднимает, а ей… Норм, что ли?

Он жить с этим не может, а ей, блять, норм?

– Гаврила! Нам поговорить нужно! Гаврила!!!

В спину снова врезается женский крик. Гаврила замедляется, а потом и вовсе тормозит, потихоньку осознавая, что пусть голос ему не знаком, но звучит он слишком громко. Так, будто докричаться слишком важно.

Он оборачивается и щурится, пытаясь найти источник звука.

Находит. Сердце пропускает удар.

С обратной стороны турникетов стоит девушка, которую он видел рядом с Полиной.

Саба. Сабина Агаларова – дочка нефтяного магната, которая когда-то стала для его любимой дурищи единственной отдушиной.

Он видит, как Саба выдыхает и сглатывает, когда он разворачивается и идет назад. Понятия не имеет, что ей нужно, но точно знает – это связано с Полиной. А значит похуй на всё. Он идет.