Нерушимые обеты

Зачем ему какой-то посредственный зять, если можно отхватить целого Гордеева?

В глазах Михаила зажигается азартный огонек. Но там же ещё есть осторожность.

Он наверняка знает, кто Гордееву Гаврила. Он наверняка в частности и неладное готов заподозрить. Но ему в то же время очень хочется заполучить себе Гордеева.

Страшно увидеть во взгляде отца гордость. Страшно осознать, что повод гордиться дочерью он видит в одном – если ляжет под более удачный вариант, чем выбрал для неё он.

– Ты, главное, без глупостей, Полин… Хорошо? Помнишь же, чем дело кончилось…

Он не упоминает Гаврилу напрямую, но дает понять, что сам всё помнит. И сам всё знает.

И вроде как решает рискнуть – выразить доверие ради большого куша.

– Я достаточно умна, чтобы не наступать дважды на одни грабли, – Полина заверяет отца, а внутри умирает от иронии. Потому что это неправда. По сути она делает то же самое. Доверяет Гавриле, который не заслуживает доверия.

– Это хорошо, дочка… Это хорошо…

Отец зачем-то тянется к её руке, которая лежала на коленях. Берет в свою и гладит ладонь.

Механически и притворно тепло.

Полина следит за этим, не испытывая ничего кроме желания побыстрее разорвать телесный контакт.

Делает это сразу же, как выдается возможность. Сдерживается, чтобы не спрятать руку подмышку.

– Ты знаешь, почему Кулиничей сегодня не было? – следующий вопрос повисает в воздухе без ответа.

Полина хмурится, не понимая, к чему тут Кулиничи. Поворачивает голову и смотрит на отца вопросительно.

Он серьезен и внимателен, но сейчас Полине играть не нужно – она правда не в курсе.

– Марьяна тяжело избили. Он в больнице. Антон считает, что дело в бизнесе. Но мне кажется это подозрительным…

У Полины моментально бешено заводится сердце. Оно уже в горле, стремится к ушам. Бьет пульсом в висках и взрывается страхом в мозгу.

Нет.

Только не это.

Нет.

Не опять.

– Я ничего об этом не знаю. Думаю, дяде Антону виднее…

Мыслей в голове так много и они настолько панические, что Полина выдавливает из себя только это, а потом отворачивается к окну, чтобы делать вид, будто смотрит на ночной город.

Ей надо как-то успокоиться.

Когда-то давно именно с этого всё началось. Гаврила избил Марьяна. Мстительный Марьян сдал их отцу. Сейчас… Всё слишком похоже на повторение.

– Хорошо, дочка. Просто будь умницей…

В её затылок врезается просьба и улыбка. Полина видит её в отражении. Страх понемногу преображается в злость. Она отвечает:

– Конечно, па…

* * *

Попав в свою квартиру, отбрасывает сумочку и дергано расстегивает босоножки.

Её до сих пор трясет. Она еле выдержала.

Ступая босыми стопами по холодному полу, смотрит на экран своего телефона.

Заходит в переписку, но понимает, что так ей слов не хватит. И легче так не станет.

Поэтому набирает. Прижимает к уху и слушает гудки.

– Алло, – Гаврила берет быстро.

Его приветствие звучит глухо.

Он снова холоден с ней. Между ними снова стена отчуждения.

Это отчасти её вина. И раньше это сделало бы ей больно. Но сейчас просто злит.

– Кем ты себя возомнил? – она шипит, сужая глаза. Выглядит сейчас, наверное, как кобра перед прыжком, но Полине без разницы.

Гаврила не имеет права делать то, что делает. Она его об этом не просила.

Он не может снова за её счет чесать свое самолюбие.

– Мститель херов… – Поля выплевывает, совершенно не боясь задеть.

– Язык попридержи. – Приказ в исполнении мужчины на мгновение осаждает. Он раньше с ней вот так не говорил. Но в Полине быстро снова вспыхивает.

– Это ты руки попридержи! Руки и гонор! Какое право ты имеешь избивать людей?!

– Это не человек. Говно собачье.

Он даже не отрицает. Оправдаться не пытается. Отвечает легкомысленно, а у Полины перехватывает дыхание от его наглости.

– Не смей, Гаврила! Не смей снова всё портить!

Полина требует, а потом слушает тишину. Она, наверное, заменяет миллион слов, которые должны лететь в трубку.

– Это точно я всё порчу? – в итоге же вместо миллиона, всего один вопрос.

Полю снова топит возмущением. Оно подкатывает к горлу руганью. Ей снова хочется кричать, бить его в грудь и плакать.

Снова хочется, чтобы было так же больно, как было ей.

– Не лезь в мою жизнь. Помог с Костей – спасибо. Дальше – не лезь.

– Кончить тоже помог. Где благодарность?

Полина чувствует себя так, будто под дых ударили.

Сказать ей нечего. Не в силах сдержаться и пережить, Полина рычит, чтобы дальше с размаху разбить телефон о собственный пол.

Под коленями так слабо, что остается только на пол осесть, закрывая руками лицо и ненавидя свое же бешено громкое дыхание.

Он ей помогает, но он её ненавидит.

И она тоже. Вот сейчас – невероятно.

Глава 13

Бывают дни, когда Гаврила десять раз жалеет о своем решении помочь Павловской. Гадко это. Безнадега кроет.

Но черт…

Гордеев как-то спросил его, что это за забота такая – любить и подкладывать под друга. Гаврила искренне пожелал самому Косте в жизни не оказываться в ситуации, когда придется понять, почувствовав на своей шкуре. Ему вот пришлось…

Там, на кухне, ему показалось, всё в момент перевернется. Тормоза отказали. Вскрылось заветное. То, что в обоих до сих пор живет. То, что оба прячут.