Непристойные предложения

Вот она, моя часть истории. Вот что я получил. Может, я и не стал новым Колумбом, зато стал предком. Пол Бреш получил свой день славы. Я получил свое тысячелетие.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Из всех написанных мной рассказов этот – один из самых любимых, хотя с точки зрения научной фантастики его можно назвать провалом.

Если подходить к научной фантастике, как делают большинство читателей, прямо в лоб, то есть как к предсказанию, «Темная звезда» – действительно провал. Этот рассказ можно назвать недатированным: описанные в нем события никогда не произойдут. Мы побывали на Луне («Один маленький шаг…» и тому подобная сочиненная пиарщиками ерунда), и вернулись, и решили обойтись без космической эпохи, по крайней мере, при нашей жизни. Никаких космических стерилизованных Колумбов – и очень мало славных исследовательских эпизодов, которым следовало бы иметь место после того, как космический Колумб выполнил бы свою историческую миссию.

Разумеется, если вы захотите проявить милосердие, то можете упомянуть несколько вещей. Например, заметить, что высадку на Луну в этом рассказе можно рассматривать как высадку на Марс или какую-нибудь звезду в грядущие годы – ведь вышедшую в 1898 году «Войну миров» Г. Дж. Уэллса не высмеивают за невероятное вторжение с Марса, а рассматривают как предсказание вторжения с древней планеты на орбите Альфы Центавра, или Ригеля, или Сириуса. И если вам захочется проявить особую доброту, вы даже можете вспомнить, что после выхода «Темной звезды» люди, ответственные за космические программы «Меркурий» и «Близнецы», выпустили пресс-релизы, в которых подчеркивалось, что все астронавты уже являются отцами.

(Кстати, Айзек Азимов как-то написал очаровательное эссе под названием «Прелестные утраченные моря Луны», посвященное многим вещам в научной фантастике, которые благодаря научному прогрессу и образованию теперь невозможно читать без недоумения…)

А если вам не захочется быть милосердным или добрым, позвольте сказать, что я получил удовольствие от написания этого рассказа и даже (что для меня редкость) от его прочтения после публикации. Однако после всех этих лет я по-прежнему поражаюсь уровню «сексизма» в этой невинной коротенькой сказке 1957 года и не могу понять, с чего мне понадобилось включать в нее столько тайных отсылок к одному из моих родственников и даже к некровному родственнику.

Но это хороший рассказ, черт побери, со всеми его проблемами и вопросами, – и в кои-то веки я не боюсь выставить подбородок и заявить об этом. Я испытываю к нему огромную нежность.

Написано в 1957 году, опубликовано в 1957-м

Консульство

Я читал в газетах статьи, где профессор Фронак пишет, что межпланетные полеты должны пройти через, как он его назвал, инкубационный период. По его словам, добравшись до Луны, мы столкнулись с таким количеством новых проблем, что теперь нам нужно сесть и подогнать под эти проблемы новые теории, а уже потом строить корабль, способный добраться до Венеры или Марса.

Разумеется, в наше время армия и флот наблюдают за всеми ракетными экспериментами и руководят ими, так что высказывания профессора наверняка подверглись цензуре с их стороны, и поэтому их трудно понять.

Но мы-то с вами знаем, что на самом деле хотел сказать профессор.

Вторая марсианская экспедиция завершилась полной неудачей. Равно как и первая марсианская и первая венерианская. Корабли вернулись полностью исправными и с абсолютно здоровыми экипажами.

Но до Марса они не добрались. Не смогли.

Далее профессор пишет о том, как замечательно, что наука такая замечательная, потому что, какими бы большими ни оказались препятствия, старый добрый научный подход их рано или поздно обязательно преодолеет. Это, по его утверждению, и есть непредвзятый вывод, сделанный на основе всей доступной информации.

Что ж, если профессор Фронак действительно в это верит, то он хорошо это скрывал в прошлом августе, когда я не поленился проделать весь путь аж до Аризоны, лишь бы сообщить ему, что именно он сделал неправильно во время последней серии экспериментов с ракетами. И вот что я вам еще скажу: пусть я лавочник из маленького городка, а он известный профессор физики с Нобелевской премией за поясом, он все равно не имел права угрожать мне тюрьмой только за то, что я проскользнул мимо охранников на полигоне и спрятался в его спальне! Я ведь пробрался в нее только потому, что хотел сообщить профу, что он движется по неверному пути.

Если бы не бедняга Пухляк Майерс и залог за магазин Уинтропа, который Майерс потеряет до Рождества, то я сразу плюнул бы на это дело и держал рот на замке. В конце концов, мне-то ни холодно ни жарко, если люди никогда не улетят дальше Луны. Я куда счастливее здесь, на твердой земле, и чем она тверже, тем лучше. Но если мне удастся убедить ученых, то, может быть, мне поверит и Эдна.