Непримкнувший. Воспоминания

Но это не так. На улицах – десятки тысяч берлинцев. Вот одна группа, образовав цепочку, передает с рук на руки кирпичи, видимо прокладывая проход к какому-то зданию. Другая группа из кусков железа, досок, обрывков материи сооружает какое-то укрытие. Третья группа наводит дощатую переправу через Шпре. В одном месте мы увидели армейскую полевую кухню. К ней порядочная очередь берлинцев. Белобрысый, белозубый, с широкой русской улыбкой повар в армейском обмундировании и белом колпаке черпаком раздает берлинцам в котелки, чашки, консервные банки горячую пищу. Вкусно пахнет борщом и разогретой тушенкой. Немного в стороне молодой капитан высоко подбрасывает на руках хохочущую немецкую девчурку, падая вниз, она вцепляется ручонками в его кудрявые волосы. Берлинцы наблюдают эту сценку с явным удовольствием.

….

Прошло девять лет. И вот я снова направляюсь в Германию. ‹…› Первое впечатление от столицы ошеломляющее. Словно легендарный феникс, Берлин возродился из пепла. Всюду восстанавливаются и строятся здания. Магазины полны покупателями. Площади и улицы чисто выметены. Разрушений еще много. Очень много. Но всюду кипит жизнь. Во всем проявляется огромный производственный и политический подъем трудящихся. ‹…› Объем промышленного производства республики в 1953 г. превысил уровень 1936 г. на 77 процентов. Развивается государственная и кооперативная торговля. Войной уничтожено было или повреждено около половины жилого фонда. Теперь идет широкое восстановление и новое строительство жилых домов, школ, больниц, кинотеатров. Это отчетливо видно на таких крупных магистралях, как Унтер-ден-Линден, аллея Сталина (быв. Франкфуртер-Аллее) и др.

…

По возвращении в столицу я уговорил А. Микояна проехать в английский, французский и американский сектора Берлина, а если удастся, посмотреть кусочек живой жизни в Западной Германии.

Беспрепятственно миновали контрольно-пропускной пункт у Бранденбургских ворот. А затем, в течение нескольких часов, в сопровождении нашего чрезвычайного комиссара В. Семенова, служившего нам гидом и пропуском, колесили мы по кварталам Западного Берлина, по его пригородам и дорогам на запад.

Уже горели вечерние огни, когда мы вернулись из поездки на центральную улицу Западного Берлина – Курфюрстендамм. Из этой мимолетной поездки память запечатлела бившие в глаза контрасты.

В Восточной Германии всюду царила атмосфера огромного созидания. ‹…› Непременной составной частью всех ландшафтов были журавлиные шеи строительных кранов. ‹…›

Ничего подобного мы не видели тогда в Западном Берлине. Многие западногерманские предприятия были эвакуированы в ФРГ. Большие строительные работы не начинались. Всюду мы видели огромные дома, предприятия, учреждения, культурные очаги с раскроенными черепами, выпотрошенными внутренностями, оторванными конечностями. Видимо, промышленные и финансовые корпорации ФРГ, рассматривая Западный Берлин как чужую территорию, не хотели идти на крупные и долговременные капиталовложения.

Но положение обязывало. В это время в капиталистической Германии, США, Англии развертывалась шумная кампания о превращении Западного Берлина в «витрину западного мира». И вот оживающие западногерманские монополии, американские, английские, шведские и другие производственные и торговые корпорации и компании гнали сюда свои агентства и товары. Нижние этажи разрушенных или полуразрушенных зданий наскоро восстанавливались или ремонтировались, и здесь размещались торговые конторы, магазины, бары и другие злачные заведения. Среди развалин, груд кирпича, покореженного железа, битого стекла появлялись слепящие своей роскошью заведения. Великолепные зеркальные витрины. Реклама из неоновых, гелиевых, аргоновых ламп. Обилие за стеклом витрин самых разнообразных товаров: новейших автомобилей, холодильников, радиоприемников, моднейшего платья, обуви, драгоценностей. Из дверей ночных заведений лилась джазовая музыка. Фрачные и декольтированные пары, подкатывающие к дверям этих заведений в роскошных автомобилях. Два здоровенных полисмена тащили какого-то тщедушного человечка, волочившего ноги по земле. Такой предстала перед нами в этот вечерний час Курфюрстендамм.

На меня все это произвело неизгладимое впечатление. Ощущение было такое, словно на живое существо с перебитыми ногами, ампутированными руками, поврежденным черепом натянули на лицо, изъязвленное красновато-бурыми пятнами, маску с наведенными глазами и намалеванным помадой улыбающимся ртом. И это страшное существо подмигивает вам, корчится в сладострастных песенках и пытается пленить вас своими прелестями.

…

Обычно, после очередного Пленума ЦК по сельскому хозяйству или очередной его речи, Хрущев, самодовольно улыбаясь и сверкая всеми ямочками на красном лоснящемся лице, говорил нам на Президиуме:

– Ну вот, скоро мы засыплемся хлебом. Надо подумать, куда его девать.

Или: