Неприкасаемый

«Все тянутся бесконечные вереницы полей…

Подумать только, я впервые покинула дом на долгое время – может быть, навсегда. Теперь проходят передо мной один за другим, почти не сменяясь, пейзажи, а я вспоминаю добрые матушкины глаза в минуту нашего расставания. Она сказала, что это пойдет мне на пользу: представление ко двору, такая возможность!

Но ты, мой неизвестный читатель, недоумеваешь, потому пора мне объяснить причину письма. Великие сочинительницы начинают с события, в корне изменившего течение жизни героя. Моя история начинается так…

Батюшки не стало четыре года назад. Четыре долгих года прошло, а мне до сих пор непривычно засыпать без его сердечного благословения! Но не стану утомлять тебя отступлениями, читатель. При жизни был у него добрый и близкий друг, лорд Уильям Рэдклифф – мне почти незнакомый, но по рекомендациям папы, достойнейший человек. Граф Рэдклифф, несмотря на внушительное состояние, вел уединенную жизнь в эссекской сельской усадьбе. В прежнее время папа навещал его иногда, но сам граф жил затворником и почти ни у кого не бывал. И вот папы не стало, а лорд Рэдклифф, хотя был куда старше, остался.

Граф горевал о потере так же, как все мы, и в знак былой дружбы, решил взять под опеку меня, единственную дочь Сесилии и Эдварда Лейтон. Странная причуда: опека над девицей при живой матери! Семейство наше располагает достаточным, пусть и не баснословным, состоянием, и я должна признаться, что никогда ни в чем нужды не испытывала; впрочем, новый опекун поддерживал нас с матушкой и всячески поощрял мое образование. Он даже приехал к нам погостить, но черты его я вспоминаю не без труда. За время тех нескольких коротких визитов между нами не установилось родственной близости, и все же он позаботился обо мне как о собственной дочери.

На днях обрушилось на нас новое испытание: старого графа постигла папина участь. Лорду Рэдклиффу я за все благодарна и его смерть, безусловно, поразила меня, но не стану лукавить – на похоронах едва ли я пролила по нему много слез.

Покойный граф не оставил моей судьбы и после кончины. В завещании опеку надо мной он перепоручил единственному сыну, которого при жизни даже не упоминал: чудно вдруг узнать, что у него есть наследник! Следуя воле усопшего, из Эссекса я обязана переехать в роскошную усадьбу близ Лондона, дабы новый граф ввел меня в свет и нашел мне достойного мужа…»

Карету сильно тряхнуло, и карандаш чиркнул через страницу, кончиком надрывая бумагу.